/и/

Кот, Гон и Сапун валялись по всей комнате, которую делили с Антихристом, недомогая в разной степени на солнышке, светившем теперь через большие окна западной стены, потому что в четыре Антихрист распахнул шторы, по предложению Линор, и солнечные лучи омыли комнату поздним жаром, высветив системы пыли, парившие в воздухе. Само светило в небе потихоньку спускалось по проволоке, опухая и воспаляясь, чтобы вскоре упасть за Центр искусства и вновь предать комнату холодной тьме. Упреждающее постукивание головы Кота об стену, увы, не смогло предотвратить вырождения ситуации в его уголке в весьма неприглядную.

Пока все это происходило, Линор с Антихристом гуляли на улице, и Линор подставляла под тепло большого светила и дуновения ветерка непросохшие волосы, а Ля-Ваш совершал остро необходимое ему упражнение. Они говорили, пока гуляли, сколько-то. Понадобилось немало времени, чтобы Линор и Ля-Ваш, причем Линор помогала Ля-Вашу, поднялись к Центру искусства, одолели меж корней деревьев и игроков в тарелки орбиту дворика и вышли на Мемориальный холм, чтобы глянуть на юг, на леса и птичьи заповедники за просторами спортивных площадок; сами площадки были покрыты крутящимися, гонимыми ветром струями воды из промышленных дождевателей, туман от их плюмажей полого стелился над мокрыми площадками и рябил цветами, когда солнце, приопускаясь, до него дотрагивалось, а крошечные, согнанные ветром брызги мигрировали на север и нежно испещрили веки и губы Линор, пока они с Антихристом устраивались на вершине холма, и она помогала Антихристу усесться на землю и выпрямить ногу перед собой на травяном изгибе. Они глядели на поля, и на леса, и на горы еще дальше, пурпурные и смутно дымчатые в далеком зное.

Рядышком с Линор и Антихристом на навершии расселось семейство: отец в клетчатом спортивном пиджаке и белых кожаных лоферах, мать в красной хлопковой юбке, с длинными волосами и синей паутиной вен на голенях, крохотная рыжая девочка лет, может, пяти с зелеными глазюками, в сияющих черных туфельках и шелковых белых чулочках, в белом же платьице, и еще двое детей постарше неопределенного пола – эти сражались и боролись на изгибе, пытаясь спихнуть друг друга вниз. Пока отец и мать возились с фотоаппаратами и снимали виды с холма, реально ошеломительные в странном предвечернем свете, с наплывом алой водянистости, смешанной с тенями спортзала, разливавшимися, как чернила, справа, с запада, и, пока два старших ребенка сражались, маленькая девочка наблюдала за Ля-Вашем, а тот, заметив ее, отцепил ногу и стал с ней поигрывать, чтоб рассмешить девочку; та выпучила глазюки, и схватилась за подол материнской красной юбки, и не нашла сочувствия.