Констанция Уинстон откинулась в кресле и достала из кармана передника маленькую бутылочку. Ее служанка была во дворе, в комнате они были одни.

— Это он и есть? — спросила Мэри, чувствуя, как быстро забилось сердце в груди.

Констанция держала бутылочку с ядом в руках так, словно это была драгоценность.

— То, что ты сделала, не иллюзия, — сказала она.

— Я ничего не сделала. Я просто следовала твоим указаниям и отправилась к Хоукам.

— Я надеялась, что в лучшем случае Эдмунд даст тебе травы, а я приготовлю яд. То, что тебе удастся убедить Эстер…

— Я заключила с ней сделку, — перебила Мэри. — Это был обмен. Вспомни, я вернулась с сапогами и плащами для ее детей.

Они пили чай, кружка Мэри была горячей и грела пальцы. Прошлой ночью шел снег, и Мэри гадала, пойдет ли он опять, когда она отправится домой.

— Я хочу быть честной в этих переговорах: ты уверена, что Эдмунд больше ничего от меня не хочет?

— Хоуки невысокого мнения о большинстве людей, живущих здесь, в Бостоне. Будет одним меньше! Эдмунд слез лить не станет.

— Мне почему-то кажется, что ты тоже не прольешь ни слезинки.

Констанция улыбнулась.

— Итак, люди — нужные люди — знают о твоей дружбе с Джоном Элиотом?

— Да. Я часто об этом говорю.

— Отлично. В Хартфорде повесили еще одну ведьму.

— Я слышала, — сказала Мэри. — Матушка Купер считает, мне повезло, что мой развод не одобрили. Она думает, что, будь я одинокой женщиной, это бросило бы на меня еще большую тень.

— Как на меня.

— Нет! Я имела в виду…