Но экономическая ситуация в обоих случаях противоположна. Гамбург вновь набирал силу после Великой войны, и Чилихаус символизировал неиссякаемость главного источника капиталистического процветания – предприимчивости свободных промышленников и купцов – не менее убедительно, чем в свое время Палаццо Медичи утверждало мощь частного финансового капитала. Капитаны экономики редко когда симпатизируют авангардным течениям в искусстве и архитектуре. Отсюда отсутствие слишком определенных атрибутов классики на фасаде Палаццо Медичи, и, наоборот, подмеченное Робертсоном и Йербери неявное их наличие в облике Чилихауса, сближающее его с ранними чикагскими небоскребами.

Бильбао же «понемногу тускнел и деградировал»756, потому что к концу XX века захирел порт – источник былого процветания города. Это вынудило муниципальные власти предпринять отчаянный, не суливший верного успеха шаг: попробовать оживить провинциальный город инъекцией современного искусства и архитектуры. Они предложили нью-йоркскому музею Гуггенхайма открыть филиал в Бильбао. Томас Кренс, тогдашний директор Гуггенхайма, проводивший экспансионистскую музейную политику, охотно принял эту идею и обратился к Гери, выразив надежду, что тот создаст нечто не уступающее оригинальностью нью-йоркской работе Райта. Это означало неограниченную свободу творчества. Впоследствии Гери рассказывал, что в работе над этим проектом для него была важна чисто художественная установка, исключающая политические и деловые соображения757.

Фотографы знают, что это здание надо снимать от реки: с моста Сальве, а еще лучше с Университетской набережной или прямо с воды, потому что оно стоит у реки, фасадом к ней обращено, и река создает необходимую дистанцию для охвата всего фасада одним взглядом. Поражает нагромождение колоссальных изгибающихся, извивающихся, отражающих свет форм, которое, кажется, может быть только результатом действия неких сверхчеловеческих, титанических сил. Из центра – пучка свернутых рулонами листов, вздымающихся на пятьдесят пять метров (Гери называет это место «цветком»), – гигантские металлические протуберанцы выброшены вдоль и против течения реки. Фасад обращен на север, на нем нет прямого солнечного света. Не ослепляя бликами, он чрезвычайно богат нюансами светотени и цвета, играющими на металлических поверхностях, отражающихся в воде и принимающих от нее рефлексы. Сила этого зрелища не только в грандиозности и непонятной сложности форм, но и в том, что существует, как ни удивительно, нечто противодействующее выбросу чудовищной энергии, ограничивающее ее разбег вдоль берега и заставляющее изогнутые поверхности держать форму. Ради этой великолепной картины спроектирован весь музей.