Эти вмешательства начались при президенте Герберте Гувере, подписавшем в 1930 году закон Смута — Хоули о таможенном тарифе, которым устанавливались самые высокие ставки пошлин на импортные товары за более чем столетие. Предполагалось, что в стране будет продаваться больше продукции американского производства, что обеспечит больше рабочих мест для американцев. Подобное решение кажется обоснованным, как и многие другие действия политиков. Однако подписанное тысячей экономистов из ведущих университетов страны открытое заявление предостерегало от ввода этих тарифов; ученые утверждали, что закон Смута — Хоули не только не снизит безработицу, но и приведет к обратным результатам. Но это не повлияло ни на решение Конгресса, принявшего закон, ни на президента Гувера, подписавшего его в июне 1930 года. В течение пяти месяцев после этого уровень безработицы обратил свое движение вспять и впервые в 1930-х вырос до двузначной величины и уже ни в один месяц за все десятилетие ни разу не опускался ниже этого уровня, поскольку все последующие вмешательства правительства оказывались либо бесполезными, либо контрпродуктивными.

А как насчет случаев, когда правительство отказывалось «что-нибудь делать» для борьбы со спадом в экономике? Учитывая, что вмешательство государства при Гувере было беспрецедентным, весь период между основанием страны в 1776 году и крахом фондового рынка в 1929-м был фактически эпохой «ничегонеделания» с точки зрения вмешательства правительства в целях противодействия спадам.

Ни один кризис в течение этой эпохи не был настолько катастрофичен, как Великая депрессия 1930-х, когда сначала при Гувере, а потом при Рузвельте вмешалось государство. Между тем в 1921 году в экономике произошел гораздо более серьезный спад, чем двенадцатимесячное ухудшение, последовавшее за крахом фондового рынка в октябре 1929 года. В первый год президентства Уоррена Гардинга безработица достигла 11,7%. Однако Гардинг не предпринимал ничего, кроме сокращения государственных расходов по мере снижения налоговых поступлений, то есть действовал противоположным образом тому, что позже отстаивали экономисты кейнсианской школы. В следующем году безработица снизилась до 6,7%, а еще через год — до 2,4%.

Хотя после Великой депрессии утверждение, что при ухудшении экономики правительство должно вмешаться, стало считаться политической аксиомой, президент Рональд Рейган проигнорировал ее, когда в 1987 году рухнул фондовый рынок, побив рекорд однодневного падения, установленный в 1929 году. СМИ возмущались его бездействием, однако Рейган позволил экономике восстановиться самостоятельно. В итоге она не только восстановилась фактически сама по себе, но и увенчалась периодом, который журнал The Economist впоследствии назвал двадцатью годами «завидного сочетания стабильного роста и низкой инфляции».