Первые публичные библиотеки в Нью-Йорке были созданы не государством, а предпринимателем Эндрю Карнеги, который также основал фонд и университет своего имени. Джон Рокфеллер тоже создал фонд под своим именем; филантроп финансировал Чикагский университет и множество благотворительных организаций. На другом краю мира индийский промышленник Джехангир Тата основал Институт социальных исследований (TISS), а предпринимательская семья Бирла создала по всей Индии многочисленные религиозные и социальные учреждения.

В глазах людей всего мира США — олицетворение капитализма, однако сотни американских колледжей, больниц, фондов, библиотек, музеев и других учреждений созданы на пожертвования частных лиц; многие из них сначала зарабатывали деньги на рынках, а затем тратили значительную, а иногда и большую их часть на помощь людям. Журнал Forbes в 2007 году назвал полдюжины американцев, каждый из которых пожертвовал на благотворительные цели несколько миллиардов долларов. Крупнейшим из них было пожертвование Билла Гейтса — 42 миллиарда долларов, то есть 42% его состояния. В процентном соотношении среди американских миллиардеров самым большим был вклад Гордона Мура, отдавшего 63% своего богатства. Если рассматривать население Америки в целом, то объем частных благотворительных пожертвований в пересчете на одного человека здесь превышает европейский показатель в несколько раз. Процентная доля национального продукта США, уходящего на благотворительные цели, в три с лишним раза больше, чем в Швеции, Франции или Японии.

Рынок как механизм распределения ограниченных ресурсов, имеющих альтернативное применение, — это одно дело, а то, как человек распоряжается полученным богатством, — совсем другое. Возвышенные разговоры о неэкономических ценностях часто сводятся к тому, что люди не желают, чтобы их собственные ценности с чем-то сравнивали. Если они выступают за спасение озера Моно[135] или сохранение какого-то исторического здания, то они не желают, чтобы при этом учитывалась стоимость таких программ, то есть чтобы в конечном счете не проводилось сравнение со всеми другими вещами, на которые можно было потратить те же ресурсы. Для таких людей нет никакого смысла задумываться, сколько детей из стран третьего мира можно привить от смертельных болезней с помощью денег, ушедших на спасение Моно или сохранение исторического здания. При таком взгляде на мир мы должны и вакцинировать детей, и спасти Моно, и сохранить здание — и еще сделать бесчисленное множество других добрых дел.