И общий приговор критики: нельзя строить романы на одних половых побуждениях.

Никак иначе, кроме как сокрушительным провалом русской критической мысли, невозможно охарактеризовать этот пышный букет из колючек. Кажется, будто критики-мужчины никогда не слышали, что есть запретная любовь, что замужняя женщина может отчаянно и самозабвенно влюбиться в другого и что бывает разрушительная страсть, которая сильнее, чем любое другое чувство. Что такая любовь заслуживает сочувствия и сострадания, а не злобных насмешек в духе казармы. Что называть Анну Аркадьевну «гулящей» женщиной, как это позволил себе Некрасов, непристойно. Что желать Анне Аркадьевне смерти в родах, лишь бы роман был закончен на высокой христианской ноте, немилосердно – и тут так трудно согласиться с Достоевским, который ведь писал в черновиках к «Идиоту»: «Сострадание – всё христианство» (9; 270).

Эти любящие мужчина и женщина были достойны лучшей участи – и более справедливого отношения к ним русской критики – снова подчеркну: мужской критики.

Об этом с горечью говорила называвшая себя женофилкой А. А. Ахматова, обращаясь к Л. К. Чуковской: «Неужели вы не заметили, что главная мысль этого великого произведения такова: если женщина разошлась с законным мужем и сошлась с другим мужчиной, она неизбежно становится проституткой. Не спорьте! Именно так! И подумайте только: кого же “мусорный старик” избрал орудием Бога? Кто же совершает обещанное в эпиграфе отмщение? Высший свет: графиня Лидия Ивановна и шарлатан-проповедник. Ведь именно они доводят Анну до самоубийства. А как он сам гнусно относился к Анне! Сначала он просто в нее влюблен, любуется ею, черными завитками на затылке… А потом начинает ненавидеть – даже над мертвым телом издевается… Помните: “бесстыдно растянутое”?»[351]

Ахматова полагала, что Толстой мстил Анне. «Весь роман построен на физиологической и психологической лжи. Пока Анна живет с пожилым, нелюбимым и неприятным ей мужем – она ни с кем не кокетничает, ведет себя скромно и нравственно. Когда же она живет с молодым, красивым, любимым – она кокетничает со всеми мужчинами вокруг, как-то особенно держит руки, ходит чуть не голая… Толстой хотел показать, что женщина, оставившая законного мужа, неизбежно становится проституткой. И он гнусно относится к ней… Даже после смерти описывает ее “бесстыдно обнаженное тело” – какой-то морг на железной дороге устроил. И Сережу она любит, а девочку нет, потому же Сережа законный, а девочка нет… Уверяю Вас… На такой точке зрения стояли окружающие его люди, тетушки и Софья Андреевна. И скажите, пожалуйста, почему это ей примерещилось, будто Вронский ее разлюбил? Он потом из-за нее идет на смерть… Никаких у нее не было оснований думать, что он разлюбил ее. И сомневаться. Любовь всегда видна сто раз на день. И у Толстого эта ее чрезмерная подозрительность неспроста: Анна думает, что Вронский не может ее любить потому, что она сама про себя знает, что она проститутка»[352].