В полночь мы с Келом выходим на раскачивающуюся под ногами палубу «Масоник». Волны неутомимо омывают судно, они врываются через шпигаты, прокатываются по дощатому настилу палубы и возвращаются в ночь с противоположной стороны. Во мраке воет ветер. От всего этого становится не по себе.

В свете палубных фонарей мы несем горячие буррито, сэндвичи, свежий яблочный пирог с мороженым, термосы с горячим чаем и кофе и шоколадные батончики. Команда уплетает за обе щеки. Бурное море и холодок благоговейного страха умеряют мой аппетит. Кроме Кела, который спускался вниз приготовить ужин, Мак – единственный из экипажа, кто за последние 24 часа покидал палубу, и то лишь для того, чтобы переодеться в сухое. Ничего похожего на перерыв не было. Около двух часов утра последний крючок звякает о барабан подъемника.

За бортом грозно вздымаются чернильные волны, и мне вдруг кажется, что это гигантская рыба, которая поймала нас. Чайки и глупыши, как и раньше, следуют за нами в ореоле судовых огней, окликая нас время от времени. Но альбатросы отступили в воющую, раскачивающую корабль ночь.

Марк сверяется с таблицами приливов и отливов, изучает по сводкам направление ветра и высоту волн, которые будут сопровождать нас при заходе в бухту. У него есть два варианта: медленно, лагом к волне, обогнуть остров Тугидак с запада или же встать кормой на волну и, миновав остров Ситкинак, войти в пролив. Но если обещанные прогнозом сильные ветра доберутся до пролива раньше срока, плавание получится жутковатым. Если же шторм немного задержится, то последний маршрут выйдет гораздо короче и комфортнее. В обоих случаях мы попадем в залив Алитак на южной оконечности острова Кадьяк. В конечном счете Марк выбирает длинный, менее удобный, но более безопасный в ненастье путь.

Нам осталось пройти до островов около 50 километров, а потом еще столько же до самой бухты. Но при таких погодных условиях судно движется медленно: мы делаем по семь узлов в час, ползем как улитка.

Все члены экипажа, включая Марка, будут каждые два часа сменять друг друга за штурвалом. Тянут жребий; Маку выпадает дежурить первым. Он рад этому, хоть и работал последние 20 часов без перерыва, потому что после отправится прямиком спать.

Забираясь в постель, Шон декламирует: «О, койка моя, ты мой друг. Да. Моя койка – мне друг». Работа работой, а отдыхать тоже надо.

Нос судна с монотонным звуком рассекает вздымающиеся волны. Часами лежа без сна, я чувствую, как по ходу нашего движения меняется море: сначала оно стучит нам в левый борт, потом преследует нас за кормой. Наконец я ненадолго погружаюсь в глубокий сон.