Начинает моросить дождь, я отказываю себе в человеческих слабостях и сосредоточиваю все внимание на настоящем, учусь у пичужек, которые поют свои нежные песенки на грустном празднике жизни. Короткой весной и непродолжительным летом они воплощают собой всю надежду и безнадежность вселенских попыток выжить. Они гонят прочь мою печаль и составляют мне хорошую компанию. Саванная овсянка (Passerculus sandwichensis), пестрогрудая овсянка (Passerella iliaca), чернобровая овсянка-зонотрихия (Zonotrichia atricapilla) и горный вьюрок (Leucosticte tephrocotis). (Последних двух я вижу впервые.) У воробьиных, как и у людей, тот, кто добивается успеха, доживает до самой старости, а не погибает, так и не успев закончить что-то важное. Пчелы с гудением петляют над самой поверхностью земли, выискивая редкие цветочки. На склоне холма я нахожу комочек совиной отрыжки с шерстинками и косточками лемминга.

Когда смотришь вниз на одинокие корпуса консервного завода и причал, которые чем-то напоминают растущие в расщелинах скал кустики, кажется невероятным, что кто-то добрался сюда и построил поселок. Трудно себе представить, чего стоило доставить сюда строительные материалы и технику. Трудно представить, как можно работать в таких условиях. Это поистине сильные духом люди. Над ближайшим склоном проносится сорока.

Спустившись с холма, я рассказываю Келу об увиденном, о том, каким пустынным выглядит это место, но прежде, чем я успеваю поведать ему о своем общении с овсянками, он поправляет меня:

– Оно отрезано от мира, но не пустынно.

Именно это я и хотел сказать.

Метрах в ста от берега на водах залива покачивается зеленая парусная лодка. Молодые мужчина и женщина на удивление проворно ловят крючком тихоокеанскую треску. Треска ценится гораздо ниже, чем угольная рыба, которую мы ловили с борта «Масоник». Но она тоже чего-то стоит, и, чтобы поймать ее, не нужно уплывать далеко от берега на большом судне. Предприимчивая парочка легко управляется с тремя ярусами. Каждый раз, когда они выбирают снасти из воды, на крючке бьются две-три рыбины. Эти молодые люди ловят тихоокеанскую треску тем же способом, каким жители Новой Англии ловили атлантическую треску 300 лет тому назад. В те времена считалось, что невозможно выловить ее всю. Даже когда от рыбы почти ничего не осталось, они продолжали отрицать, что это как-то связано с промыслом, и, хотя за все 500 лет истории рыбной ловли в Новой Англии никогда не было такого дефицита рыбы, как в 1980-х и 1990-х годах, они продолжали винить во всем «природные циклы». Но здесь, похоже, всем хорошо известно, что запасы рыбы не бесконечны. Плохой улов местные рыбаки обычно объясняют тем, что их опередило какое-то другое судно. Их здравый прагматизм и консервативный подход – главные причины, по которым на Аляске все еще много рыбы. Реализм – ключ к благоденствию.