Через семь лет, когда я добралась до уровня «публичной персоны», я все боялась, что Алькин отец увидит меня где-нибудь в новостях, узнает и объявится. Но он не объявился. А я не пыталась навести о нем справки, уверяя себя, что у него теперь семья, тихая и счастливая жизнь в самом романтичном уголке на свете – где я промелькнула холодной тенью, где была и навсегда осталась чужой.

…В страхе жду следующего Алькиного вопроса и догадываюсь – что это будет за вопрос.

– Ма, почему же он все-таки не пришел? Он не знает, что я заболел?

– Ох, Алька… Он вообще не знает о тебе, не знает, что ты есть…

– Мама…

Кажется, он хотел еще что-то сказать, но замолчал и смотрел своими прозрачными глазами, и я увидела, что они, как слезами, наполняются отчаянием.

– Мама, почему мне больно?

– Не знаю, мой хороший, не знаю… Но знаю, что теперь буду с тобой и буду помогать тебе. И вот нас уже трое – ты, я и твой ангел… И еще Вероника…

– И еще отец Глеб… – подсказал Алька.

– Да, и еще отец Глеб. И Дина Маратовна… Видишь – как нас много. И мы все хотим, чтоб тебе не было больно…

– А если я все-таки умру? – Он все смотрел и смотрел, не моргая, не отпуская моих глаз.

– Не бойся. Ничего не бойся. Ничего плохого не будет. – Я не прятала от него слез, мне казалось, эти слезы даже важнее слов. – Не бойся, Алька… Помнишь – тебе снились страшные сны, и я смогла помочь тебе. Я и сейчас смогу. Мы – сможем…

Кажется, именно в этот момент в палату вошла Дина Маратовна. По ее встревоженному лицу я поняла – что-то неладно. Мы отошли подальше от Алькиной кровати, и Дина Маратовна тихо сказала:

– Ника пропала.

– Как это? Что значит «пропала»?

– Какие-то типы вошли в хоспис, схватили ее и утащили.

– Какие еще типы? Полицейские? Нацгвардейцы?

– Нет, какие-то в штатском. Одного я видела – молодой, усатый, вроде модный такой…

– Что за бред!..

– Тот тип сказал, что он следователь и хочет спросить Нику о чем-то… А прямо за дверью ее схватили и утащили силой. Я сразу стала ей звонить – она не ответила. А потом ее телефон выключился. Слава и Яков Романович сейчас пошли к оцеплению, хотят расспросить того майора с мегафоном – не знает ли он, что это были за типы.