Другая строка вроде бы не вызывает вопросов: «Как будто я повис на собственных ресницах». На первый взгляд, она мотивирована распространенным высказыванием слеза повисла на ресницах [Napolitano 2017: 300]. В таком случае мы должны сказать, что я здесь синонимически связано со слезой (см. идею самоотождествления со слезой в: [Семенко 1997: 84]). При таком прочтении, однако, остается не вполне понятным, кто тогда оказывается владельцем ресниц: идет ли речь о какой-то мене или же о своего рода раздвоении поэта (он как бы весь сосредоточился в слезе)? Интересным образом в следующей строке я сравнивается скорее с плодом, а не со слезой («И, созревающий и тянущийся весь»).

Представляется, что обсуждаемая строка намеренно обманчиво провоцирует читателя на визуализацию ее образов, но такая визуализация затруднительна – перед нами рекурсивный образ. Понимание этой строки (а она кажется интуитивно понятной) строится на семантической игре с фразеологией. Так, в ней проступает идиома повиснуть в воздухе, которая здесь буквализуется. Одновременно здесь же обыгрывается фразема висеть на волоске. Можно предположить, что ее лексический ряд мотивировал образ ресниц (на волоске → волоски → волоски ресниц → ресницы), а ее идиоматическое значение ‘быть под угрозой гибели’ непосредственно реализуется в той же строфе: «Доколе не сорвусь».