«Длинней органных фуг – горька морей трава, / Ложноволосая, – и пахнет долгой ложью» («Разрывы круглых бухт, и хрящ, и синева…», 1937). Оттолкнемся от коллокации длинные волосы: в переосмысленном виде она содержится в слове ложноволосая (ее прилагательное соотносится с долгой ложью и с длинными фугами, но в этом словосочетании длинный появляется самостоятельно). Ложноволосая индуцирует сему ‘лжи’ (пахнет ложью) и, по контрасту, сему ‘правды’, поэтому в семантическом пространстве этих строк актуальна идиома горькая правда, прилагательное которой отнесено к траве (горька…трава). Обманчивость водорослей, их соотношение с семантическим полем не только ‘лжи, неправды’, но и ‘водного пространства’, возможно, связаны с поговоркой быль – трава, небыль – вода.

«В легком декабре твой воздух стриженый / Индевеет денежный обиженный…» («Я молю, как жалости и милости…», 1937). Набор характеризующих воздух прилагательных кажется несколько неожиданным. Можно считать, что в случае со стриженый мы сталкиваемся с переносом эпитета, см. далее: «И кривыми картавыми ножницами / Купы скаредных роз раздразни». Другое прилагательное – денежный – как свойство воздуха, вероятно, актуализирует идиому делать деньги из воздуха, и это в какой-то степени ассоциативно соотносится с Чарли Чаплином и фильмом «Огни большого города» (коллизия которого, в частности, строится на теме денег). Одновременно соседствующие слова – стриженый и денежный – составляют идиому и заставляют вспомнить выражение стричь деньги.