– К таким-то хоромам ворота резные бы... – тяжело вороча языком и из стороны в сторону мотаясь, подсказывал Гаврила. Хмелён, а умелец над бражником в нём всегда берёт верх. – Шат... шатровые! – и вздёрнул перед опущенным носом тёмный расплющенный перст.

– Будут ворота, Гаврюха! Утре остолблю, – поддержал Ремез. – Створы уже заготовлены. А резьба в день не делается. Тебе ли о том не знать?

И – дальше гуляли. До самой зари утренней.

С зарёю, ополоснувшись колодезной водой, выпив соку брусничного, братья Ремезовы принялись копать ямы для воротных столбов. Копалось не шибко споро: ночь-то гуляли. Но с грехом пополам выкопали. А вот установить двоим оказалось не под силу. Митрофан растолкал дюжих своих сыновей, послал на подмогу. С ними и створы установили, надели на штыри тяжёлый охлупень. Принялись за калитку и бревенчатый заплот, но от воеводы прискакал нарочный.

– Велено быть тебе у князя, – сказал Ремезу.

– Принесло тя не вовремя, лешак, – ворчал Ремез, умываясь. Похватав, что Фимушка метнула на стол, отправился к воеводе.

15

Ремез покачивался в седле, дремал. В полудрёме слышался властный, с хрипотцой голос князя:

– Я услужил тебе. Теперь твой черёд.

– Услужу, коль надо.

– Не мне, государю и – державе нашей. В Бухаре немирные начали шевелиться. И калмыки шалят. С Севера туча на Русь валится. Велено государем завод пушечный ладить. Допреж, то тебе лутче меня ведомо, песок да селитру изыскать надо. Бери рудознатца этого, Андрейку... который страшного зраку. И работников бери, сколь хошь. Сыщите всё что понадобится. Паче всего – селитру.

Ремез взял с собою кроме Никиты, Зуфара и рудознатца семерых казаков.

Неделю мотались по Притоболью. Пошла вторая. Вот и она минула. И песок отыскали, и глину – видимо-невидимо – да вот беда, всё далеко. Или доставать из глуби. Надо, чтоб по верху пласт шёл да поблизости от Толольска.

Кружали долго, а нашли рядом, в полутора верстах. Ремез взял песок в горсть правую и споточил из неё струйкой в левую, потом наоборот. И так долго-долго, точно дитё, забавлялся. Удаче он всегда радовался, неудачи переживал стойко, веря, что всё изменится к лучшему. – И – менялось.

Послал верховного казака с отпиской, чтоб без промедления начинали возить песок. Сам дальше со спутниками двинулся – искать селитру.

Пешнев, человек бывалый, ехал в голове отряда, хотя проводником был Зуфар. Никита, считавший поездку никчёмной, гарцевал в стороне: ускачет за версту, за две, потом во весь мах догоняет. Жеребец под ним лоснится от пота.

Вот и сейчас подался в сторону, пугая разбойным свистом степную дичь. Из-под копыт перепёлки вспархивали, поспешно уползали прочь змеи, прятались в норы тушканчики. Орланы, высматривавшие их, взмывали выше.