— И всё же, ваше сиятельство, вы не были слишком удивлены.

Облаков подумал было… Но толкнул ручку и вышел.

На полке у зеркала лежала большая летняя шляпа, низко свисали ленты. Очевидно, брошена после прогулки. У Бурмина защемило сердце. На лестнице раздались важные шаги лакея. Бурмин поспешно отвернулся от шляпы. Лакей Ивиных спускался, словно даря себя восхищённым подданным.

Бурмин невольно засмотрелся на его красивое гордое лицо. Оно казалось смутно знакомым. «Разве? Откуда бы мне его знать?» Король-лакей рёк:

— Её сиятельство изволили уехать.

Бурмин растерянно глянул на шляпу, которая удостоверяла, что Мари дома. Лакей скосил глаза тоже, но остался невозмутим, непроницаем — и безупречно почтителен:

— Прикажете что-нибудь передать?

Бурмин на миг задумался.

— Я оставлю записку.

Лакей наклонил стан.

— Прикажете подать бумагу и карандаш, — то ли спросил, то ли сообщил. Вышел в небольшую дверь в прихожей.

Бурмин снял перчатку. Провёл пальцем по краю шляпы. Ему казалось, соломенный край режет по сердцу.

Дверь позади чуть не ударила его. Он отдёрнул руку, обернулся. Облаков на миг остолбенел. Потом улыбнулся:

— А, Бурмин!

За его спиной Облаков увидел в зеркале шляпу жены. Странное выражение промелькнуло на его лице, улыбка вышла кривоватой.

Бурмин не успел ответить. Лакей вырос перед ними. Лицо было непроницаемо, как поднос, который он держал в руках. На подносе опрятно лежали нарезанная бумага и карандашик в серебряной ручке.

— Её сиятельства нет дома, — сообщил. Не шевельнув и бровью, подвинул шляпу барыни. Поставил поднос на столик у зеркала. Принял шляпу и перчатки у Облакова.

— Ступай, Яков, — приказал генерал. Оправил на талии шарф. Оправил галстук.

«Точно всё ему стало тесно», — заметил Бурмин. Обоим было неловко. Оба старались не смотреть на шляпу, которая притягивала их взгляды, будто вместо лент были ядовитые змеи.