— В прихожей я столкнулся с Бурминым. Он уходил и был огорчён, что никого не застал.

Посмотрела на шляпу. Щёки её порозовели.

Муж поднял шляпу, перешёл на французский:

— Вы ничего не желаете мне объяснить?

Она нахмурилась. Отставила перо. Скрестила руки на груди — и тоже перешла на французский:

— Я должна?

— Нет.

— Прекрасно.

— Вы завтра же уезжаете в Петербург.

Розовая краска превратилась в алую. Но голос Мари был спокоен:

— Вы в чём-то меня обвиняете?

Облаков помолчал. Бросил шляпу на диван. Остановился перед раскрытой орамкой с портретами детей:

— Нет. Война начнётся со дня на день. Поэтому я хочу, чтобы вы немедленно уехали.

— Разве мы не в безопасности здесь? — В голосе её был вызов.

Облаков взял рамку.

— Разве не вы говорили, что армия наша сильна? Что все столкновения не отойдут от русской границы?

Облаков молчал.

— Почему вы так спешите меня услать? — гневно выпалила.

— Мари.

— До бала? Не раздав даже прощальных визитов? Разве вы не понимаете, что этим меня компрометируете?