— А, вот славно, — заговорил Бурмин. — Я было не застал вас дома.

— Теперь застал, — с улыбкой вскинул руки к волосам Облаков, — меня. Пообедаешь?

Бурмин покачал головой.

— Что ж. Передам Мари привет. Ты знаешь, как ты нам обоим дорог.

— Я тоже был рад.

Они обнялись.

Бурмин надел шляпу и направился к двери.

— Скажи… — Облаков замялся.

Бурмин обернулся. В голубых глазах Облакова увидел смятение.

— Скажи мне как другу, — теперь уже твёрдо повторил тот, — у тебя есть основания думать, что тебе… стало хуже?

Вопрос неприятно удивил Бурмина:

— Почему ты спрашиваешь?

— Просто ответь.

Бурмин несколько мгновений смотрел в его честное доброе лицо.

— Нет. Таких оснований нет.

И вышел.

Облаков схватил шляпу жены и взлетел по лестнице, не видя ничего, кроме серых и красных мушек перед глазами, не слыша ничего, кроме гула в висках: «Один из них двоих лжёт… один из них лжёт». Либо Мари лгала Бурмину, что её нет дома, но почему? Либо Бурмин лгал, что не застал Мари, и причина не вызывала вопросов. Шёлковые шляпные ленты трещали от взмахов руки, как вымпелы.

— Мари? Мари?

Жена оказалась там, где он и думал её найти. За сложенным ломберным столиком в гостиной. Перед ней лежала раскрытая книга. Стояла чернильница. Рядом — стопка крупно исписанных бумажек.

— Ты рано, — подняла голову жена.