В сообщении надзирателя второго уезда управляющему Акцизными сборами Витебской губернии от 15 декабря 1907 г. за № 5430 отмечалось, что после того, как акциз на политурный лак был снижен с 6,5 до 2 копеек, в Полоцк за год было ввезено более 3304 пудов политуры против 95 пудов в 1905 г. С повышением поставок был связан рост потребления политурного лака, причём не только путем перегонки, но и в чистом виде (для осаждения смолистых веществ использовали соль). От данного напитка не только пьянели, но и «зверели» – несколько человек сошли с ума и были отправлены в соответствующие учреждения[1228].

«Шмаковкой» в Двинском, Режицком и Люцинском уездах Витебской губернии называли крепкий напиток, приготовленный на основе браги, но в некоторых документах Люцинского уезда под этим названием фигурирует крепкое пиво с различными добавками: «до введения монополии варили пиво для собственного потребления в праздничные дни, а сейчас наблюдается повседневное потребление пива, которое варится крепким и одурманивающим, чтобы заменить казённое вино»[1229].

Название «ханжа» использовалось для обозначения денатурированного спирта. При «винной» монополии этот напиток у пьющих особым уважением не пользовался. В 1913 г. в Мстиславском уезде хозяева поставили «ханжу» на свадебный стол, что вызвало протест гостей, которые отказались пить, «а самый заядлый пьяница говорил, что если не уберут со столов, то он разобьёт бутылки и убежит» [1230].

Однако исчезновением «казёнки» в 1914 г., в связи с переходом к политике «принудительной трезвости», эти напитки стали занимать её место. Ситуация с самогоноварением в 1915–1916 гг. постепенно выходила из-под контроля властей. Помимо мер «принудительной трезвости» этому способствовало установление твёрдых цен на хлеб. Нелегальные винокурни начинают фиксироваться не только в отдалённых сельских районах, но и в городах. 16 марта 1916 г. при обыске дома витебского мещанина Ивана Тимофеева под полом была обнаружена замаскированная комната, две кадки браги, около пяти фунтов солода и переделанный из самовара самогонный аппарат. Несмотря на показания Тимофеева о том, что он гнал самогон только для личных нужд – свадьбы дочери, ему грозили три месяца ареста, а затем высылка[1231]. В сельской местности ситуация с раскрытием случаев незаконной реализации алкогольной продукции была еще хуже. Успех таких дел зависел от показаний свидетелей. А вот в деревне, когда торговцев было не много и они были знакомы покупателям, заявления писали то ли люди обиженные, то ли случайно попавшие в компанию.