Каждую ночь в определенный час Измини просыпается, зажигает и гасит два раза свет на кухне и ждет, пока Ангелос спустит ей веревку. Она передает ему все необходимое, и они как бы посылают друг другу привет. Последние дни он пишет: «Мне ничего не надо, спасибо», и Измини понимает, что он опять затосковал, что его неотступно терзает гордое отчаяние, и он хочет сказать, что для него все безвозвратно потеряно. Сначала он просил у нее газеты, потом она послала ему материалы его процесса; он решил, по его словам, изучить получше свое дело. Но через два дня он вернул их обратно — они, мол, ему больше не нужны. Как-то раз он поручил ей купить линейку, циркуль и чистую бумагу. По-видимому, он собирается решать задачи — это хороший знак. Когда Измини узнает, что на следующий день тети Амалии не будет дома, она просит его спустить ей грязное белье.

Вчера вечером она получила узелок с его бельем, обхватила его, зарылась в него лицом, — вещи сохраняли запах Ангелоса, — потерлась щекой о еще теплую полотняную простыню. Потом она спрятала его рубашку себе за пазуху и легла с ней спать. Уснула она лишь на рассвете, прижимая ее к груди. А когда в полдень она стирала, то даже запела. Сколько лет она не пела? Измини любовно терла в мыльной пене его майку. Несколько раз прополаскала она белье в холодной воде, пока оно не засверкало белизной, — пусть хоть что-нибудь, к чему прикасались ее руки, укроет его тело, защитит его.

Когда она поднималась на террасу с корзиной выстиранного белья в руках, железная лестница была раскалена до предела. От стен исходил зной, черепица дымилась, и все дрожало перед глазами Измини. Она развесила простыни перед чуланчиком так, чтобы его не было видно со стороны, а потом тихо постучала в дощатую перегородку. Дверца оказалась открытой. Ангелос, голый по пояс, лежал, закинув руки за голову и устремив взгляд в потолок. Измини поставила корзину и крепко обняла его. Он ласково провел рукой по ее волосам. Она была нежная, как пух, нет, скорей она напоминала жгучий полуденный ветер.

Измини всем телом прижалась к нему. Такой знакомый запах, его запах, и громкое биение сердца.

Долго лежали они так, не шевелясь. Наконец Измини словно очнулась, откинула с лица прядь волос и посмотрела на него.

— Прости, я тебя напугала. Все утро я сгорала от нетерпения, не могла дождаться, когда приду…

— Не тревожься, милая, все в порядке… Спасибо тебе…

Ангелос слегка приподнялся и оперся о стену. Измини поцеловала его.

— Пожалуйста, отстранись немного, так жарко, полдень… — сказал он, тяжело дыша.