Помнишь, как в часы дневного сна вы потихоньку вставали с постели и воровали у матери лакомства? Госпожа Иоанна запирала вазочку со сладким, чтобы было хоть что-нибудь под рукой, если неожиданно придут гости. По свежевымытому дощатому полу, на цыпочках, босиком, вы пробирались к ней в комнату, чтобы взять с комода ключи. Заметив, что сладости в вазе тают, госпожа Иоанна стала перепрятывать их с места на место. Помнишь, как вы хохотали, когда нашли варенье в цветочном горшке? А обнаружив в мешке с мукой бутылку вишневого сиропа, вы выпили ее до дна и потом долго облизывали губы и пальцы. «Я построю тебе, Лукия, дом, сделаю проект специально для тебя… Дом будет не такой, как у всех, а как платье, сшитое по твоей мерке». Лукия приезжала сюда не ради этого дома, она, конечно, понимает, что брат ее не виноват в том, что не сдержал своего обещания. «Мне так хотелось, но…» В те годы полуденные улицы были безлюдны, ставни, нагретые солнцем, закрыты и стулья одеты в клетчатые чехлы. Когда отец возвращался домой, он спешил сбросить с себя заботы и освободиться от накрахмаленного воротничка. Он надевал просторную пижаму с красными манжетами. Молочник, бродячий музыкант с ромвией[8], продавец семечек, зеленщик проходили каждый в свое время, потому что все требует определенного порядка. «Лукия, если ты не перестанешь щекотать мне пятки, я тебе выдеру все волосы, а вдобавок ты заработаешь кол по арифметике». Может быть, она приезжала из-за какой-нибудь задачи, которую не смогла сама решить. «Но каждая задача имеет решение». Это старая аксиома, имевшая силу тогда, когда жизнь была простой и устроенной. В годы оккупации в полдень все вокруг содрогалось, и ты шагал в такт страстным, нетерпеливым ударам своего сердца. Но, если тебя поглотили воспоминания о тех днях, ты уже никогда не сможешь прочитать книги, отмеченные огнем.

Ангелос попытался сосредоточиться, взял циркуль, линейку и стал решать первую, самую простую задачу.

Андонис закончил работу в мастерской, отделался от повседневных забот и спокойно шагал по городу. Как ни странно, но у него не было никаких дел. Наконец-то ему представилась возможность подумать и о себе. Время близилось к вечеру, центральные улицы пустели, магазины закрывались, люди, имевшие постоянную работу, возвращались домой. Его, к счастью, никто не толкал — в такую жару хотелось быть подальше от толпы. Люди разбрелись кто куда, только на остановках автобусов можно было увидеть запоздавших пассажиров. Вокруг были лишь витрины, многоэтажные здания с запертыми конторами, ряды магазинов, набитых товарами, знакомые, тысячу раз исхоженные улицы, облупленные фасады старых домов — частный капитал приобретал новые формы развития — и рядом ослепляющие своим великолепием новые здания банков — заключенные в них богатства с легкостью достались кому-то.