В 1845 г. в этом доме поселился младший сын Марии Ивановны Сергей Александрович (1794–1884), участник Отечественной войны, отставной штабс‑капитан, женатый (с 1828 г.) на Софье Алексеевне Грибоедовой (1805–1886), кузине Александра Сергеевича Грибоедова. Ряд исследователей считают ее возможным прототипом Софьи в «Горе от ума», а самого Сергея Александровича – прообразом Скалозуба.

При Сергее Римском‑Корсакове дом на Страстном бульваре, вспоминал позднее мемуарист, «еще раз оживился и в последний раз заблестел новым блеском и снова огласился радостными звуками: опять осветились роскошные и обширные залы и гостиные, наполнились многолюдною толпой посетителей, спешивших на призыв гостеприимных хозяев, живших в удовольствие других и веселившихся весельем каждого. В сороковых годах дом С.А. Корсакова был для Москвы тем же, чем когда‑то бывали дома князя Юрия Владимировича Долгорукова, Апраксина, Бутурлина и других хлебосолов Москвы… Каждую неделю по воскресеньям бывали вечера запросто, и съезжалось иногда более ста человек, и два, три большие бала в зиму. Но из всех балов особенно были замечательны два маскарада, в 1845 и 1846 годах, и ярмарка в 1847 году; это были многолюдные блестящие праздники, подобных которым я не помню и каких Москва, конечно, уже никогда более не увидит».

Один из участников маскарада 1846 г. восторженно описал сие празднество в газете «Северная пчела»: «Маскарад 7 февраля 1846 г. был не просто увеселением, но должен был иллюстрировать и доказать некую философско‑эстетическую идею. Спор между славянофилами и западниками был как раз в разгаре. Маскарад должен был разрешить вопрос, который страстно дебатировался в светской части славянофильского лагеря, – вопрос о том, может ли русская одежда быть введена в маскарадный костюм». По свидетельству корреспондента «Северной пчелы», маскарад С.А. Корсакова блистательно разрешил задачу в положительном смысле: русское одеяние совершенно затмило все другие: «Это был урок наглядного обучения, инсценированный с достодолжной убедительностью в присутствии 700 гостей».

Маскарад открылся танцами в костюмах века Людовика XV и антично‑мифологических: «Когда очарованные взоры достаточно насытились этим роскошным иноземным зрелищем, – ровно в полночь музыка умолкла, распахнулись двери, и под звуки русской хороводной песни в залу вступила национальная процессия. Впереди шел карлик, неся родную березку, на которой развевались разноцветные ленты с надписями из русских поговорок и пословиц, за ним князь и княгиня в праздничной одежде и 12 пар бояр с боярынями, в богатых бархатных кафтанах и мурмолках, в парчовых душегрейках и жемчужных поднизях, потом боярышни с русыми косами, в сарафанах и т. д.; шествие заключал хор из рынд, певцов и домочадцев; он пел куплеты, написанные С.Н. Стромиловым и положенные на музыку в русском стиле А.А. Алябьевым: «Собрались мы к боярину, хлебосолу‑хозяину, и т. д.».