Но, видимо, до таких глубин журналистские поиски не распространились.
«Материальчик» на дом был собран. Доказательство того, что никаких доказательств связи дома Фамусова и Грибоедова нет, было получено. Большую «помощь» оказал профессор кафедры истории искусства МГУ Ильин, давший следующую «объективную» оценку: «Этот дом ничего общего ни с классикой, ни с искусством архитектуры не имеет, довольно заурядное здание неопределенного типа».
Главный редактор дал делу ход. Но не на страницы «Известий», что было бы более естественно, а на самый верх. Бумага о полной бесполезности дома легла на стол самого товарища М.А. Суслова, тогда еще только начинающего сереть кардинала. Он‑то и дал отмашку. И вскоре дом Фамусова превратился в пыль.
А ведь предлагался и другой вариант – сделать дом частью нового здания «Известий», сохранив его таким образом. Но ничего не помогло. Удивляет, конечно, тогдашняя позиция этой газеты, не проронившей ни слова о том, что в доме бывали Пушкин и Сухово‑Кобылин, а кроме них и другие, менее известные, но оттого отнюдь не заслуживающие неуважения к их памяти люди. Взять хотя бы московское семейство Римских‑Корсаковых, колоритные представители которого живут в произведениях русских писателей.
Когда построили новую громаду «Известий», то понадобилось убрать и ставший вдруг маленьким и беззащитным дом Сытина, который Иван Дмитриевич когда‑то купил для себя и своей издательской деятельности. И его тоже решили… нет, дорогой читатель, не снести, а перевезти подальше (10 тысяч тонн!), чтобы создать некое открытое и свободное пространство на углу улицы Горького и Пушкинской площади.
Но недолго оно пустовало. В 1990‑х гг. здесь появилась груда нелепых строений, заполонивших собой отвоеванный у дома Сытина кусок земли. Сегодня облепленный вывесками корпус «Известий», выстроенный как сбоку припека, напоминает коробку из‑под импортных фруктов, забытую кем‑то у овощного магазина в году этак 1978‑м.
Прошедшие с той истории сорок лет показали, что нет ничего более опасного, как исторический склероз. Вспоминается роман Маркеса «Сто лет одиночества», где речь идет о небольшой деревушке, жителей которой охватила эпидемия потери памяти. Они забыли все. Что стул – это стул, что корова – это корова, и потому на всем писали обозначающие их названия. Похоже, что нам такие названия надо писать большими, аршинными буквами. Где только взять такой материал, чтобы он никогда не стирался?
А переезд дома Сытина не стал сложной технической проблемой для архитекторов из мастерской «Моспроект‑1» под руководством Д.Н. Чечулина. Подобные операции уже неоднократно проводились в Москве, и в том числе на самой улице Горького. Дом 18, весивший 10 тысяч тонн, передвинули более чем на тридцать метров, на угол Настасьинского переулка, соединив с новым корпусом «Известий».