Он просто обнимал меня. А я его.

А потом он вздохнул и отстранился.

Улыбнулся мне своей грустной улыбкой.

И все.

Возможно, он тоже не знал, как прощаться.

Я любил Сухраба.

По-настоящему.

И рядом с ним мне нравилось быть Дариушем.

Но настало время становиться обратно Дарием.

Утром приехал дядя Джамшид, чтобы отвезти нас в Тегеран. Я принял душ и был уже готов к пяти утра, поэтому мне пришлось подождать в гостиной. Я закончил изучать приложения к «Властелину колец», но к занятиям по экономике кое-что еще осталось непрочитанным.

По правде говоря, я учебник и в руки не брал с тех пор, как мы приехали.

Лале подползла ко мне, как червячок, и устроилась рядышком на диване. Ее шелковый платок сбился на голове, но так она выглядела даже симпатичнее. Сестренка пригрелась и казалась такой расслабленной и мягкой, когда положила голову мне на грудь и прикрыла глаза.

Я любил мою младшую сестричку. Глядя на нее, я чувствовал то же, что ощущал при виде древнего пламени Аташкадеха. Или когда по городу разносился азан.

Так нас и застал папа: мы уютно устроились на диване. Он потрепал меня по голове, но шутки не получилось, потому что ему досталось больше: моя голова все еще не высохла после душа. Он вытер руку о брючину.

– Неужели домашнее задание?

– Читаю кое-что к уроку по экономике.

– Я тобой горжусь. За то, что ты это делаешь.

Я даже не знал, как к этому относиться – Стивен Келлнер вслух заявляет, что гордится мной! – но он старался наладить со мной отношения.

Я тоже этого хотел.