На мгновение он замолчал, закусив губу.

– Ты не мог бы выйти? Ненадолго?

Я обернулся и взглянул на отца, который сидел на диване и смотрел мыльную оперу вместе с Лале. Он кивнул.

– Конечно.

Трещины судьбы

Трещины судьбы

Я шел за Сухрабом по тихой улице. В руке он нес что-то плоское и прямоугольное, но я не мог разобрать, что именно.

Я пытался проглотить комок, вставший в горле, но он только опустился ниже, прямо в сердце.

Никогда раньше я так не нервничал в присутствии Сухраба.

Парк – наш с ним парк – стоял темный и пустой. Ртутный фонарь у туалета погружал все вокруг в тусклое оранжевое сияние, которого было едва достаточно, чтобы подсветить ячейки забора, когда мы забирались по нему вверх. Сухраб неловко залез, пользуясь одной рукой, аккуратно, чтобы не уронить то, что держал в другой.

Мы сели и свесили ноги с крыши, в последний раз оглядывая наше Королевство Цвета Хаки. Сухраб ничего не говорил, и я тоже молчал.

Когда молчание между нами успело так кристаллизоваться?

Я вытер ладони о брюки, пытаясь смыть с них грязь.

Когда я больше не мог молчать, я произнес:

– Мне жаль, что твоего отца больше нет.

Сухраб мотнул головой.

– Спасибо. Но, если честно, я не очень хочу об этом говорить.

– Ой. Прости.

Как мне не нравилась эта новая реальность.

Я не хотел жить в мире, где мы с Сухрабом больше не могли разговаривать о важном.