– Привет.

– Ты сегодня не зашел к нам. Я волновался.

– Не был уверен, что ты этого хочешь.

Он переминался с ноги на ногу. На нем были новые бутсы, которые я ему подарил.

– Идеальные, – сказал он. – Мой любимый цвет. Ты же заметил?

– Да.

Сухраб спрятал носки бутс под коврик и закусил щеку.

Такой неловкости между нами не было с того дня, когда в раздевалке Али-Реза и Хуссейн сравнили мою крайнюю плоть с головным убором духовного лидера.

– Спасибо, – сказал он.

– Пожалуйста. – Уши полыхали. Если бы рядом оказался какой-нибудь усталый хоббит, который искал бы, где расплавить Кольцо Всевластия, вулкан ему не понадобился бы. – Мне жаль, что так случилось с твоим отцом, – сказал я. – Очень жаль.

Мне было почти невыносимо жаль.

Я так хотел потянуться к нему, положить руку на плечо, чтобы он резко выделил гормоны стресса, закричал или сделал то, что ему надо.

Но стены теперь были не только внутри него.

Они встали и между нами.

Я не понимал, как их разрушить.

– В этом нет твоей вины, – сказал Сухраб. – Прости за все, что я тебе наговорил.

– Не надо просить прощения.

– Нет. – Он мотнул головой. – Мне было больно. А ты оказался рядом. И я знал, как ранить тебя посильнее, чтобы тебе тоже было больно. – Он все еще не поднимал на меня глаз. – Мне так стыдно, – проговорил он. – Друзья не поступают так, как поступил я.

– Друзья прощают, – сказал я.

– Я на самом деле так не думаю, Дариуш. Не думаю так, как сказал. Хочу, чтобы ты знал. – Наконец он поднял на меня взгляд. – Я рад, что ты приехал. Ты мой самый лучший друг. Мне нельзя было обращаться так с тобой.