Воспоминание начинает мерцать и наконец затухает, как перегоревшая лампочка; пол уходит у меня из-под ног.
95
95
Я приземляюсь на луну.
Не на саму луну, а на небольшой участок. Луна разломана на куски; и это все, что осталось. Земля – бесцветная и мертвенная, и, сделав по ней несколько шагов вперед, я вынуждена резко остановиться: край обрывается, как скала. Я смотрю вниз на целый мир. Развернувшись передо мной в чернеющем индиго, он мерцает звездами – мигающими тут и там точечками.
В голову приходит мысль: стоит этому куску луны чуть-чуть наклониться, и я могу покатиться вниз, в пустоту, рассыпаясь среди созвездий.
Звук хлопающих крыльев обращает мое внимание наверх.
Впереди парит птица, яркая, как пламя. Точно как той ночью в Джиуфене, она летает кругами и танцует в воздухе. Она несется через все небо, преследуя звезды, соединяя светящиеся точки. Она опускается вниз и скользит совсем рядом с моим участком луны, так что я уверена: она меня заметила. Она знает, что я здесь, знает, что я смотрю на нее.
Тогда я вспоминаю стихотворение, которое нашла в сборнике Эмили Дикинсон; кажется, будто я слышу, как кто-то читает мне его:
И кокон жмет, и дразнит цвет, И воздух приманил — И обесценен мой наряд Растущим чувством крыл. В чем сила бабочки? Летит. Полет откроет ей Дороги легкие небес — Величие полей. И я должна понять сигнал, Расшифровать намек, И вновь плутать – пока учу