Известия о ней его настигают. Порой приходится услышать разговор, в котором кто-то упоминает ее имя, а он изображает нейтрально-вежливый, почти скучающий интерес, однако не упускает ни единой детали. Кто-то говорит, что она снова вышла замуж, что меняет любовников чаще, чем содержимое гардероба. А еще – что она начала карьеру подающей немалые надежды писательницы.

Все эти годы он пытался понять, почему Лулу заводила стольких обманувших ее ожидания любовников и отвергла того единственного, который никогда ее не обманывал. Он припоминает, что однажды ночью поделился своими тягостными размышлениями со стариной Мермозом, когда оба они сидели в кабаке на Монмартре, пропахшем старыми газетами и абсентом, и его друг в ответ разразился своим знаменитым хохотом, от которого сотрясаются потолочные балки: «Да ты с ума сошел! Хочешь превратить любовь в докторскую диссертацию!»

Никакая диссертация не работала и в его отношениях с Консуэло. Быть может, потому, что встретились они слишком поздно – оба уже вышли из того возраста, когда запускают воздушных змеев.

Как только приходит новость о том, что Франция прекращает сообщение посредством трансатлантических лайнеров, Тони сразу же начинает о ней беспокоиться. Она живет на какой-то вилле на юге Франции с группой художников, по крайней мере, так она этих людей называет. Один из них – любовник Консуэло. Он даже и ревности уже не ощущает, скорее – жалость: ей постоянно необходимо быть предметом обожания и ощущать себя самым ярким цветком в саду. Они с ней не так уж сильно отличаются друг от друга: оба нуждаются в любви, но сами не способны к постоянству. Оба слишком любят любовь, чтобы не бегать за ней с сачком для ловли бабочек то в горку, то с горки. И оба обманываются: чем быстрее бегут за ней, стремясь поймать, тем больше она от них убегает. Эйнштейн, без сомнения, объяснил бы это законами магнетизма, поскольку то, что притягивает, в то же время и отталкивает. Чистая физика. Проклятая физика!

Работник крошечного почтового и телеграфного отделения отеля «Ритц» – щуплый человек с такими длинными усами, что их концы заворачиваются в трубку, как ковер. Тони отбивает телеграмму Консуэло. Потом еще одну. А на следующий день – еще. Он настойчиво велит ей, советует ей, умоляет ее… подняться на борт последнего корабля, который отправится из Бретани. В одних телеграммах говорит, что скучает по ней. В других – предупреждает, что в Нью-Йорке он должен сконцентрироваться на писательстве и им придется жить по отдельности.

Однажды утром, на рассвете, как раз когда он лег наконец в постель после ночи, проведенной за редактурой нового романа, где речь идет о разведывательном полете над Аррасом в дни, предшествующие военной катастрофе, в его номере звонит телефон. Раздосадованный, он берет трубку, и человек с рецепции отеля говорит, что не стали бы его беспокоить, если бы речь не шла о звонке из Европы с оплатой за счет адресата, и звонит графиня де Сент-Экзюпери.