Тони одним прыжком выскакивает из постели.

– Консуэло! В Нью-Йорке шесть часов утра!

– В Нью-Йорке всегда претендуют на экстравагантность.

Она умеет рассмешить.

– Консуэло, тебе немедленно нужно ехать сюда! Не будет больше ни виз, ни кораблей.

– После того как я неделями не получаю от тебя ни весточки, теперь ты хочешь, чтобы я все бросила и прибежала к тебе? Что с тобой случилось, Папуас? Ты заболел?

– Черт возьми, Консуэло! Все гораздо серьезнее.

– Так ты что, хочешь, чтобы мы снова съехались?

– Я разве об этом говорил?

– Уж и не знаю! Ты столько всего разного говоришь, что всего и не упомнишь! Вчера я закончила пугало в виде арлекина, по мотивам Пикассо. Ты будешь просто в восторге!

– Консуэло, ты же знаешь, что я тебя люблю, но не хочу жить под одной крышей с тобой и твоими друзьями.

– Тебе никогда не нравились мои друзья.

– Я тоже им не нравлюсь.

– А если я приеду в Нью-Йорк, где мне жить?

– Подыщу тебе комнату в том же отеле.

Поскольку в трубке повисает тишина, прерываемая лишь помехами на линии – проложенном по дну океана кабеле, Тони вздыхает. И несколько смягчает тон:

– Консуэло, я не знаю, какую долю своей личной жизни я должен оставить тебе.

– Долю? Я твоя супруга, а не ценная бумага! Ты что, станешь теперь бухгалтером?

– Верно, с тех пор как я работал в группе фоторазведки, я чаще использую расчеты. Но мне обидно слышать, что ты полагаешь, будто я хочу стать бухгалтером! В любом случае мои расчеты – выкладки астронома.

– Бухгалтеры, астрономы… это одно и то же.