Но еще в январе на Крите началось восстание под лозунгом присоединения к Греции, и в этих условиях разработанный послами проект реформ даже не был вручен султану. На третьем этапе кризиса выявилась новая расстановка сил: Берлин открыто встал на сторону султана, провоцируя его на войну с Грецией; Лондон предложил предоставить острову автономию в расчете возбудить Восточный вопрос в целом; Вена настаивала на скорейшем подавлении восстания, опасаясь общей вспышки на Балканах. В этом отношении позиции Австро-Венгрии и России совпадали. По предложению Петербурга 18 февраля (2 марта) в Константинополе и Афинах была предъявлена коллективная нота держав с предложением восстановить статус-кво, которая была отвергнута, и международный десант занял северное побережье острова.

В России в действиях критян видели опасный пример для других народов, находящихся под властью Турции. Нелидов рисовал мрачную перспективу: «если грекам удастся взволновать острова, поднять восстание в Македонии, вызвать к бою албанцев, расшевелить болгар и заставить их вместе с сербами тоже вмешаться в дело, то Восточный вопрос во всей своей грозной обширности будет поднят». В условиях обострения ситуации на последнем этапе кризиса Петербург попытался, с одной стороны, координировать свои действия с Парижем, а с другой – разработать соглашение с Австро-Венгрией.

В Петербурге хотели выяснить возможность опереться на 2-ю статью военной конвенции (обязывавшей Францию мобилизоваться в случае австрийской мобилизации), если разгорится масштабный конфликт на Балканах. Консультации показали: позиция Парижа не изменилась. Там считали, что на этом этапе кризиса общая задача союзниц – стать ядром европейского концерта и влиять на других. России следовало удерживать балканские государства от выступлений, Франции – дружескими советами воздействовать на Англию, подчеркивая, что мощности французского флота в Средиземном море достаточно для сдерживания «любой державы, которая проявит поползновение к агрессивным действиям на Востоке». Скрытое, но очевидное предупреждение и в адрес России было услышано. Начавшаяся 6(18) апреля греко-турецкая война побудила Петербург и Вену объединить усилия для давления на правительства балканских стран[831].

Посол в Вене Д. А. Капнист планировал договориться о размежевании между Балканскими государствами за счет территории европейской Турции, за исключением той, что прилегала к Проливам. Воспользовавшись вспышкой национального движения, он предлагал ввести войска Австро-Венгрии и России и провести заранее обговоренный раздел; затем, когда все успокоится – осуществить подготовленный Россией в тайне план овладения Проливами. Прожект, нереальный сам по себе, считали в МИД, связал бы руки России и обязал ее признать право Австро-Венгрии на компенсации, взамен занятия верхнего Босфора. В ходе визита в Петербург 15 (27) апреля 1897 г. австрийского императора Франца-Иосифа I Муравьев и Голуховский устно обменялись мнениями о принципах сохранения статус-кво на Балканах. Свою версию переговоров каждый из министров в мае зафиксировал письменно.