В ответном письме Муравьев подтвердил три пункта соглашения в формулировке Голуховского: поддерживать на Балканах статус-кво, пока это возможно; если это окажется не возможным, исключить завоевательные планы как со стороны России и Австро-Венгрии, так и других держав; исключить вопрос о Константинополе и Проливов из числа статей соглашения. Но иначе зафиксировал российскую трактовку относительно четвертого: Берлинский трактат предоставляет Австрии право военной оккупации Боснии и Герцеговины, «а не присоединения»; постановка вопроса о создании независимого Албанского княжества и разделе полуострова между балканскими государствами – преждевременна. В Петербурге считали опасным затрагивать вопросы будущего.

В ходе визита французского президента Ф. Фора в Россию, в августе 1897 г., подтвердились сложившиеся подходы сторон: недоверие Петербурга к Лондону и стремление Парижа играть роль буфера. Было решено поддерживать курс «политики качелей и европейского концерта», держась на равном удалении от Германии и Англии. Констатация близости позиций по основным вопросам и общая тактика в урегулировании кризиса позволили открыто заявить о существовании союза.

Инициированные Петербургом совместные демарши с Парижем и соглашение с Веной повлияли на локализацию греко-турецкой войны. Исход ее стал ясен с первых дней: численное превосходство турецкой армии, вооруженной крупповскими пушками, под командованием генералов, обученных германскими инструкторами, позволило ей быстро одержать победу. Слухи об «умирающей» империи османов оказались сильно преувеличенными. Петербург и Париж выступили посредниками при заключении перемирия; блокада с Крита была снята. По условиям прелиминарного договора 6 (18) сентября 1897 г. Фессалия, оккупированная Турцией, возвращалась Греции за контрибуцию, Крит получал административную автономию под сюзеренитетом султана с главой исполнительной власти в лице христианского генерал-губернатора, назначаемого султаном, но с согласия держав.

Новый виток разногласий вокруг кандидатуры генерал-губернатора и предоставления Криту займа выявил размежевание интересов европейских держав. Ставленника Петербурга пр. Георга, второго сына греческой королевской семьи, в Берлине и Вене рассматривали, как замаскированное присоединение Крита к Греции, т. е. нарушение целостности Османской империи, что и внушали Абдул Хамиду II. После его категорического отказа признать Георга генерал-губернатором в январе 1898 г. Германия и Австро-Венгрия вышли из концерта, к которому присоединилась Италия. По предложению Рима временным комиссаром острова был назначен один из адмиралов – командующих европейскими эскадрами у берегов Крита, которые вошли в специально созданный Совет.