Дело в том, что тарикат воспрещает войну не потому, что считает ее безнравственной, нет, ни один мусульманин это говорить не может, так как это было бы равносильно отрицанию Корана и его творца Магомета, распространявшего свою религию огнем и мечом. Вопрос о воспрещении газавата опирается на два серьезных пункта: во-первых, сам Магомет запрещает войну с врагами бесспорно сильнейшими, а таковыми в глазах туземцев, конечно, были русские, уже покорившие к тому времени почти весь Кавказ.

Вот что писал Джемал эд-Дин в одном из своих писем к Кази-мулле: «И без тебя было много ученых людей, которые тоже хорошо знали о необходимости газавата; однако они ничего не предпринимали, считая это дело невозможным: сам Коран воспрещает вести войну против неприятеля сильнейшего. Если найдутся такие люди в настоящее время, пусть они и ведут газават; но тебе как последователю и проповеднику тариката это неприлично».

Из этих строк видно, что самый ярый противник газавата не мог сказать ничего существенного против последнего и признавал его при известных условиях, каковых только не находил в ту минуту, когда писал это письмо.

Вторая причина, почему Кази-мулле не следовало вести газават, определяется словом «неприлично». Тарикат требует, чтобы человек отдал бы всего себя, все помыслы, желания и стремления нераздельно единому Аллаху; никакие земные интересы не должны мешать непрестанному общению с Богом, ничто не должно занимать муршида и мюрида, кроме высоких священных истин; газават, хоть дело, бесспорно, богоугодное, однако все-таки отвлекает человека от непосредственного общения с Аллахом, от прямой обязанности к последнему и служит вдобавок поводом к разгару страстей, уменьшая тем самым религиозное усердие. Кто взял на себя обязанности отшельника, тот должен нести их, не поддаваясь страстям и никаким желаниям своей натуры. Незлобие, по смыслу этого учения, является не совсем таким, как понимаем его мы, христиане. Тарикат ни слова не говорит о любви к ближнему больше самого себя, а говорит лишь о любви к Аллаху больше самого себя и попутно о любви и милосердии ко всем признающим Аллаха и пророка его Магомета. Это – очень важный принцип, на основании которого можно многое объяснить в развитии мюридизма и в кажущемся происхождении из него газавата. Мы теперь видим, что газават действительно не имел в мюридизме своего основания, найдя последние в общем учении ислама и, в частности, в шариате, но одновременно мы должны признать тот факт, что мюридизм не сильно противодействовал священной войне и даже в конце концов благословил ее.