– Не уверена, что за ямочками будущее моды, – сказала Энди.

Глаза Джанет были ярче и синее, а губы уже полные и четко очерченные. При рождении ее рост был двадцать один с половиной дюйм. Лиллиан, сама невысокого роста, заметила:

– Она будет высокой, – а Энди, сама высокая, ответила:

– Это не всегда хорошо.

– Но ты уже сбросила вес. Посмотри на меня. Мне еще худеть и худеть.

– Моя мать говорит, после первых родов всегда легче сбросить вес.

– Может быть. Не знаю. У меня такое чувство, что в этот раз придется постараться, а от Артура никакой помощи, потому что ему с каждым блюдом подавай масло, масло, масло и сливки, сливки, сливки.

Энди повернулась и поцеловала ее в щеку.

– Но у меня такая плоская грудь, даже при кормлении. Если зайти в бутик «Диор» в Нью-Йорке, как я делала каждую неделю, начиная с седьмого месяца, просто для улучшения настроения, то сразу увидишь, что будет в моде – фигура типа песочные часы.

– Если у меня когда-нибудь снова будет талия…

Лиллиан вздохнула и положила голову Дина себе на плечо. Энди, не стесняясь, расстегнула блузку и поднесла Джанет к груди. Лиллиан промолчала. Дин допил бутылочку полчаса назад. Он не капризничал и каждый раз пил молочную смесь до конца.

– Мама говорит, кормление грудью помогает скинуть вес, – сказала Энди. – Но у нее всего двое детей.

Лиллиан не могла отвести глаз. Она никогда не кормила никого из своих троих детей грудью. В больнице, где они родились, судя по всему, бытовало мнение, что это некрасиво и вредно для здоровья. Наблюдая за Энди, Лиллиан аккуратно подавила укол сожаления.

– Ой! – вскрикнула Энди.

– В чем дело?

– Ну, ты же знаешь, соски такие чувствительные. Но это вроде бы проходит.

Лиллиан промолчала.

Вернулись Артур и Фрэнк с детьми.

– Какая же странная сегодня погода, – сказал Фрэнк. – Дамы, вы не слышите, как стучат окна?

– На западе очень темно, – подхватил Артур. – Хорошо, что я летом вставил новые оконные стекла.