– Брр, – сказала Лиллиан и обратилась к Фрэнку: – Помнишь ту зиму, когда ты поехал в Чикаго в разгар пурги? Я не знала, за кого сильнее переживать, за тебя или за нас. Снегу навалило до самого карниза.

– Мы таки где-то застряли. Где же это было? До реки. Наверное, в районе Де-Витта. Какие-то старушки добыли для меня полку, чтобы я не замерз. Я чувствовал себя, как… наверное, как в лисьей норе. Кошмары снились.

– У нас были такие огромные заносы в Декоре, – сказала Энди, – что мой брат сделал себе лыжный трамплин со второго этажа на задний двор. Он вставал на пару обувных коробок и съезжал вниз.

Обед получился неплохой, только индейка вышла немного суховатой. Энди накрыла на стол. Тыквенный пирог, который она принесла, оказался очень вкусным. Наевшись, они долго зевали, их клонило ко сну, и наконец все отправились спать.

В пятницу, когда они завтракали, налетела буря – раздался громкий треск, и в тот самый момент, как Лиллиан спросила:

– Что это? – из гостиной примчался Тимми со словами:

– Мамочка, ветер пролетел прямо через стекло!

Выбежав, они увидели осколки стекла на полу, большую ветку, рухнувшую на стену, и потоки дождя, льющиеся сквозь разбитое окно. Фрэнк перенес колыбельки в столовую, а потом они с Артуром заколотили окно доской. Энди приглядывала за Тимми и Дебби на кухне, пока Лиллиан подметала осколки.

Ветром сорвало антенну, и пропало телевидение (Лиллиан нравилось смотреть телевизор – не столько передачи, на которые у нее все равно не хватало времени, сколько на дружелюбный вид и красивую одежду телезвезд), а потом отключилось и электричество. Артур обернул холодильник одеялом и застегнул его прищепками, над чем все посмеялись. В доме было достаточно тепло – печь работала на угле, – и Лиллиан уже простерилизовала и наполнила бутылочки на сегодня, но что, если и завтра будет то же самое? Она могла наполнить их, поскольку плита была газовая, но для охлаждения придется выставить их на улицу. Ладно, не стоит пока об этом думать. Все это напомнило ей о неделях на ферме, когда весь дом содрогался от ветра. Ощущение уюта смешивалось с остротой угрозы, точно так же, как тепло в комнате то и дело, будто ножом, разрезал сквозняк. Энди надела два свитера и курила вдвое больше, чем вчера, осторожно отворачиваясь от ребенка, который дремал в изгибе ее левой руки. Лиллиан, которая считала, что детей лучше оставлять в колыбелях, спросила:

– Она не спала ночью?

– Нет. Но я положила ее между собой и стеной, с другой стороны от Фрэнка, и время от времени ее подкармливала. Ну, она хотя бы молчала. – Лиллиан этого тоже не одобряла, но она была не из тех, кто пристает с советами. – А твой как? – спросила Энди.