Был ли тот человек отцом Матвеем, Кирилл теперь не помнил. Но почему-то ему хотелось верить в это.

Хотя Озеров отказывался, его подвезли до самого дома.

Когда они сели в автомобиль, Матвей Сергеевич весёлыми шутками и вопросами о нынешней жизни Кирилла, о его новой профессии затмил грозное чувство беды, о котором говорила на опустевшей улице Агата.

Кирилл ехал, смущаясь того, что ему не хватит слов выразить благодарность этому вновь вошедшему в его жизнь человеку, который примчался из дома после утомительного дня, разогнал хмурые мысли, вёз Озерова через весь город ночью и не выражал при этом никакого недовольства, даже наоборот, радовался тому, что может быть хоть кому-то полезным.

Но особенно благодарен Кирилл был за то, что отец Матвей никогда при нём не проповедовал и не говорил о своей службе. Понимая, что он делает это сознательно, Озеров любил сам задавать ему интересующие вопросы, и священник с готовностью отвечал на них, приводя вполне жизненные примеры. Несмотря на существенную разницу в возрасте, отец Матвей умудрялся повести разговор так, будто они говорят на равных. Его интересно было слушать ещё и потому, что он толковал Евангелие, учитывая свой прошлый опыт военного инженера. Например, он мог сравнить интуицию с военным радаром, а человеческие слабости – с разными типами вражеских войск.

Озерову – который читал Библию, но не посещал церковь, который, как человек учёный, давно уже разглядел в устройстве человека и живой природы некий замысел и нередко задумывался над тайной своего появления на свет, – было крайне интересно слушать отца Матвея. Попросту ему больше не с кем было об этом поговорить. А кроме того, теперь было что-то внешне схожее в их служениях: и тому и другому приходилось много общаться с людьми совершенно разными, против воли сталкиваться с тяжёлыми характерами, говорить правду и предлагать помощь тем, кто её отвергает.

– Как мне не раздражаться на родителей, которые, забросив своих детей, оставляют на нас неуправляемых подростков? – спрашивал разгорячённый Кирилл.

– Что мы знаем о тех родителях? Что их гложет? Почему они так поступают со своими детьми и сказал ли им кто-нибудь, что они поступают неправильно? – отвечал Матвей Сергеевич, крутя руль и лихо поворачивая на перекрёстке. – У Иова, мудрого, верного Богу человека, были сыновья, о которых он молился после каждого их пиршества. Доподлинно ему было неизвестно, что они там творили. Поэтому он молился на всякий случай. Мы в равной степени похожи и не похожи на своих родителей – вот я к чему.