Мать Гены Курдюкова обвиняла Максима в краже, но он признавал только тот факт, что изрисовал чужой пенал. Его родителей на собрании не было. Озерову пришлось признаться, что они вообще никогда не появлялись в школе.

С третьего раза удалось дозвониться матери Урбанского, и она сказала, что сын никогда её не обманывает, а денег ему дают достаточно.

Оставался ещё вариант, что Чека сам взял деньги. Но мальчик такую версию твёрдо отрицал. Свидетелей не было. Учительница, которая в тот день занималась в классе, не пришла из-за простуды.

До шести вечера восемь взрослых спорили и пытались найти решение проблемы. Семеро из них были учителями, которые сегодня провели по шесть уроков, проверили кучу тетрадей и теперь сидели с зелёными от усталости лицами, мечтая только о том, чтобы скорее прийти домой и упасть на кровать.

Никто из взрослых и помыслить не мог, что Гена Курдюков, вполне довольный, сидит в школьном коридоре и играет в смартфон, а Максим Урбанский рассекает по двору на мопеде.

Дети загребают лопатками песок и, не оглядываясь, кидают через плечо, а взрослые, наполовину закопанные в землю, пытаются выбраться из стремительно растущей кучи.

«Так было всегда, и так будет… – думал Озеров, устало потирая глаза. – Было время, когда мы закапывали наших родителей и учителей, а теперь пришёл наш черёд».

С большим трудом договорились, что родители Урбанского возместят лишь порчу пенала. Кто взял деньги – так и осталось тайной.

На следующий день учителей снова задержали после занятий. Их собрали по поводу проделок Осокина. Это был далеко не первый педагогический совет, собранный из-за него. Наиболее опытные учителя готовили многочисленные характеристики и записки, касающиеся его поведения и успеваемости.

Отец Артёма, небритый, громкий, способный попрощаться с какой-нибудь учительницей матом, вопреки ожиданиям тех, кто уже имел неприятный опыт знакомства с ним, был на этот раз хмур и молчалив. Нынче даже он ничего не мог противопоставить педагогическому совету: не мог утверждать, что против его ребёнка сплотились, что ему создали дурную репутацию. Фактов, свидетельствующих о прогулах, порче имущества, издевательствах над одноклассниками и одноклассницами, над учителями, собралось так много, что всякая разумная мера была превышена.

Анна Богачёва была права – ничто не останавливало маленького «демона». Эту яму он вырыл себе сам.

Администрация даже за такое количество нарушений не могла исключить его. Но в воздухе уже чувствовалось вымученное, назревшее решение педагогов избавиться от этого чудовища. В воздухе пахло порохом, и отец Осокина почувствовал наконец запах дыма вместе с остальными. Даже он был не настолько смел, чтобы в одиночку сцепиться с десятью женщинами бальзаковского возраста, настроенными решительно и кардинально. Впереди были экзамены, которые Осокин обязательно провалит, – договорившись с учителями, родитель получал гарантию, что сына отпустят на волю хотя бы с минимальным баллом, позволяющим Артёму поступить в другое место.