Его Ольга была бесподобна! Именно с ней некогда аскетичный Архангельский впервые в жизни познал всю прелесть самого разнузданного разврата, который оказался несравненно слаще надоевшего супружеского секса. Однажды, увидев сюжет в ночном выпуске «Плейбоя», он предложил ей «попозировать» для ксерокса — а проще говоря, усесться на данное устройство, предварительно избавившись от нижнего белья. Как жаль, что все получавшиеся изображения пришлось потом сунуть в аппарат для уничтожения деловых бумаг! Именно Ольга доложила Архангельскому во время приема избирателей:

— Эдуард Петрович, к вам тут какой-то Гринев рвется, говорит, что вы его хорошо знаете.

— Какой еще Гринев? — удивился Архангельский, сначала вспомнивший «Капитанскую дочку» и лишь затем своего бывшего одноклассника. — А, понял… Ну что ж, приглашай. — И он солидным, хорошо поставленным жестом поправил очки в золотой оправе.

Со школьных времен стекла этих очков заметно потолстели. Разумеется, Архангельский давно бы мог сделать лазерную операцию и вылечиться от близорукости, однако избавляться от очков ему отсоветовали имиджмейкеры. «Избиратели уже запомнили вас в очках, поэтому столь резкое изменение облика может им не понравиться, — втолковывали они, — кроме того, отсутствие очков вас слишком молодит. (Действительно, без очков Архангельский являл собой тип „вечного“ студента.) Конечно, если очень хочется, вы можете избавиться от близорукости, но тогда придется носить очки с простыми стеклами». Пришлось смириться с устоявшимся в сознании электората образом политика в очках!

Последний раз бывшие одноклассники виделись в 1996 году, на вечере в честь двадцатилетия окончания школы. Архангельский уже неплохо разбирался в людях, поэтому внешний облик Вадима о многом рассказал ему прежде, чем сам посетитель раскрыл рот. «Одет плохо, выбрит небрежно, физиономия мрачная — следовательно, сидит без работы и без денег, — мгновенно прикинул Архангельский. — Кроме того, поскольку Вера ни за что не выпустила бы его из дома в таком виде, можно сделать вывод, что они развелись. Да и вид у него явно озлобленный и растерянный… Типичный советский служащий, оказавшийся никому не нужным в условиях рыночной экономики. Странно, а ведь у него были золотые руки! Интересно, чего он попросит в первую очередь: устроить его на работу или дать взаймы? Если дать взаймы — значит, начал пить; если работу — тогда с ним еще можно иметь дело…»

— Здравствуй, Вадим, — приветливо сказал он, однако не стал вставать из-за стола и пожал протянутую ему руку сидя. — Рад тебя видеть.