– Бывалый мужчина. И потом, вот это тоже нечто новое…

– Ох, прости. – Презерватив, как свежесброшенная кожа, касался моей ляжки. – Снимать?

– Нет, не надо. Носи его вечно в память обо мне.

Я все же снял эту штуковину и завязал узлом, причем с такой быстротой и ловкостью, какой от себя не ожидал.

– Мальчишки любят на такое смотреть. Почему?

– Откуда мне знать? Зрелище мерзкое и в то же время поразительное.

– Да ты, я вижу, на свет разглядываешь. Как золотую рыбку. Весь из себя гордый. Жаль, что на них не наносят шкалу в миллиметрах. А поверху должна быть надпись: «Гип-гип-ура!»

– И что мне теперь с ним делать?

– Не знаю, сохрани. Самый первый полагается хранить.

– В бумажнике.

– Вот-вот, как мой локон. Чтобы время от времени доставать и любоваться.

– Но по идее, это ты должна его хранить.

– Нет, спасибо, избавь. Да убери его, хватит любоваться.

Мы положили диванные подушки под головы и потянулись к водке с кока-колой, липкой и выдохшейся. Вскоре мы так захмелели, что стали танцевать под старые песни Принса, но у Фран получалось лучше, да еще моя нагота не располагала особо дрыгать ногами. К тому же мы перепачкались в пыли и копоти. Под душем пришлось ловить тонкие струйки, то ледяные, то обжигающие, и соскребать друг с друга грязь при помощи плоского розового обмылка. «Мы с тобой – как в фильме про Джеймса Бонда!» – прокричала Фран поверх рева дешевого пластмассового водогрея. За неимением полотенец мы вытерли друг друга вчерашними футболками и вскоре снова очутились на диване, уже без суетливости, без лишней застенчивости и скованности; Фран, кстати, не ошиблась: важен-то был именно второй раз.

«Я дом любви купила»

«Я дом любви купила»

Заснули мы, наверное, часа в три или в четыре. А до этого слушали музыку, свечи гасли одна за другой, и последней песней, которую я услышал, было «Вино из сирени» в версии Нины Симон, с низким «трам-трам-трам».

– Мне нравится ее произношение.

– Гнать вино из сирени – дурацкая затея, – пробормотала Фран мне в шею.

К этому времени мы изрядно напились.