– Да нет, просто любуюсь местным пейзажем.

Она кивнула в направлении барной стойки, вдоль которой выстроились в ряд три мужские задницы; из джинсов вылезали прорезанные щелью ягодицы; их обладатели потупились и не вели никаких разговоров.

– Давай не будем никого осуждать, ладно? – Вот теперь у меня появился повод сказать это вслух. – Снобизм потрясающий.

– Это у меня снобизм?! У меня снобизма ни на грош…

– В разговоре сквозит, Хел.

– Нахватались, мол, там, в колледже, – и назад, умничать в глубинке…

– Ага, именно так.

– Только вот нету во мне снобизма! Мне вообще насрать, чем ты занимаешься… живи где хочешь, делай что хочешь. Но я-то вижу: тебе приложить себя некуда, такое бывает.

– Хелен…

– А вот это что? – Она постучала по моей рюмке.

– Это для повышения градуса.

– Для повышения градуса?

– А что такого?

– Рано тебе еще в одном и том же пабе штаны просиживать. Завязывай, Чарли. Уезжай отсюда, хотя бы на время. Будет желание – потом вернешься, но придумай себе другое занятие. Хотя бы попытку сделай. А жизнь свою возненавидеть еще успеешь. Вот будет у тебя кризис среднего возраста – тогда и займешься,

– Я не собираюсь «ненавидеть жизнь».

– А любить?

– Ну ты даешь… сама-то ее любишь?

Она усмехнулась:

– Да! Да, черт возьми, да, наконец-то я ее люблю! И знаешь что, ты бы тоже ее полюбил, если бы так не робел.

– Я не робею.