– Отчасти.

– Хоть отдохну от тебя. Погуглю старых поклонников. Фотошопом вставлю свой аватар в их свадебные фотки.

– Счастливо оставаться.

– Смотри, чтоб никакой помады на вороте.

– Как в песне.

– В какой еще песне? – спросила она.

– Это слова из песни. «На вороте помада выдала тебя». Ты прекрасно знаешь.

– Понятия не имею, я же не из Сестер Эндрюс. И родилась вроде не между войнами.

– Почему ворот у меня должен быть перепачкан помадой? Как она туда попадет?

– Вот именно: если член перепачкан помадой, это другое дело. Я проверю.

– Один разврат на уме.

– Да. Так что советую поторопиться домой.

Когда мы отсмеялись, я счел, что теперь вправе уйти, но в автобусе по непонятной причине задергался. Когда-то я смотрел документальный фильм про саранчу, а может, про цикад: эти насекомые, стоит им немного подрасти, зарываются в иссушенную землю Аризоны, Мексики или Сахары, где спят ровно семнадцать лет, после чего все разом, огромной, сокрушительной тучей взмывают в воздух. А вдруг такова же и первая любовь? Спит, набирается сил, а потом уничтожает все хорошее и прочное? Вполне возможно.

Только маловероятно. Я до безумия любил Нив, а помимо всего прочего, мы с Фран в шестнадцать лет были совершенно другими, на нынешний взгляд – не от мира сего, как инопланетяне, и потом: первая любовь не бывает настоящей, она тревожна и лихорадочна, это, скорее, подростковая имитация любви. Она приходит лишь по твоему хотенью, и я, вызывая в памяти образ Фран Фишер, испытывал неловкость, смешанную с теплотой. И кое-что еще, почти не поддающееся описанию, но уж точно непохожее на великую разрушительную страсть, хотя этих чувств оказалось достаточно, чтобы вынудить меня переодеться, почистить зубы и выйти из дому в ненастное ноябрьское воскресенье.

Местом сбора выбрали верхний зал неприметного паба в Сток-Ньюингтоне, да и время назначили невинное: шесть часов вечера. Семейно-дружеский сбор, говорилось в приглашении. Мы с Хелен договорились встретиться в баре напротив, чтобы освежить в памяти события прошлого.

– А кто играл брата Лоренцо? – спросила Хелен. – Слезливый такой паренек.

– Имя – Кит, фамилию не знаю.

– А музыкантов как звали?

– Сэм и…

– Давай напрягись.