Казалось, что и не было никакой войны, что время повернуло вспять и Иоганна только что захлопнула дверь перед носом Яноша Панова. Воспоминание об этом давнем, глупом раздражении казалось обрывком полузабытого сна. Как это могло произойти? Мать подняла глаза.

– Иоганна… – хрипло прошептала она, со стуком отбросила нож и, пошатываясь, подошла к дочери, раскинула руки. Иоганна рухнула в её объятия.

– Я не думала, что ты здесь, – с трудом проговорила она между вздохами и всхлипываниями. Все чувства разом обрушились на неё, переполнили усталую душу.

– Мы остались. А куда нам было деваться? И мы надеялись – Господь милосердный, мы надеялись, что хоть одна из дочерей к нам вернётся.

– Мама…ох, мама. – Иоганна закрыла глаза, крепко обняла мать. Хедвиг похудела, постарела, высохла, но, как ни удивительно, осталась себе верна. Она чистила картошку! Иоганна готова была рассмеяться. Какое-то время они просто молча стояли, сжав друг друга в объятиях, а потом она решилась спросить:

– Как папа?

Мать сникла, её исхудавшее лицо осунулось от забот и тревог.

– Он лежит в постели, – помолчав, ответила она. – Несколько месяцев назад ему стало плохо. Врач сказал – инсульт.

– Инсульт…

– Он жив, но… – Хедвиг развела руками. – Я старалась сделать для него что могла, видит Бог, старалась, но, кажется, это бесполезно… – Она сдавленно вздохнула. – Он должен знать, как я его люблю, как я всегда его любила. Я только в это и верю.

– Конечно, он знает, мам. – Иоганна сжала руку матери, медленно вошла в мрачную родительскую спальню, обставленную тяжёлой тёмной мебелью. Шторы были задёрнуты. Отец лежал в кровати, его хрупкое тело под одеялом казалось едва заметным бугорком.

– Здравствуй, папа, – прошептала она. Он пошевелился, открыл глаза, но в них не было ни узнавания, ни искры жизни, ни радости воспоминания. Ни озорной, ни грустной улыбки. Иоганна присела на край кровати, склонив голову, и сжала его тонкую иссохшую руку.

Потом они с матерью, сидя на кухне, пили горький цикорий. Непривычная тишина – ни самолётов, ни бомб, ни криков – действовала на нервы. Да, старая часть Зальцбурга, по счастью, избежала самых страшных бомбардировок, но окраины стали руинами, как и вся страна, весь рейх. Миллионы людей, оставшихся без крыши над головой, с ошеломлёнными лицами бродили по улицам. Война наконец закончилась, но никто ещё не знал, что теперь будет и что с этим делать.

– Ты что-нибудь слышала о Биргит или Лотте? – спросила Иоганна. Мать покачала головой.

– Все эти годы не слышала ничего.