Возможно, Пэйю, занятая сбором вещей, неосознанно пнула малыша под кровать. Крепко спавшая, плотно укутанная в хлопчатобумажную тунику и свитер, малышка так и не проснулась. А Пэйю, со всеми этими одеялами, чемоданами и другими детьми, требующими ее внимания, не заметила пропажи Маленькой Звезды. Такие несчастные случаи, вполне вероятно, могли произойти.

Или, может быть, она намеренно оставила малышку здесь. В то время как дети постарше могли помогать по дому, маленький ребенок был лишним ртом, который надо было кормить.

Я побежала в переулок, затем выскочила на улицу. Рикша давно уехал.

* * *

Когда я вернулась в спальню, брошенная малышка все еще рыдала на полу. Ее единственными вещами были туника и свитер, в которые она была одета.

– Перестань плакать, – велела я.

Маленькое чудовище разразилось оглушительным воем.

Схватившись за голову, я села на свои чемоданы напротив нее. От ее криков у меня заболели барабанные перепонки. Я не знала, что с ней делать. Маленькие девочки ценились низко. В Шанхае маленькие девочки не представляли никакой ценности. Их бросали, морили голодом, продавали или использовали для других утех, а ведь некоторым из них было не больше пяти. Я видела, как они, связанные веревкой, забивались в угол возле храма в Старом городе, пока мужчины осматривали их.

Печально было быть девочкой, печально родиться в этом мире, грустно оставаться одной. Но я не несла ответственность за эту малышку. Я встала и взяла свои чемоданы.

Глава 76

Глава 76

Эрнест

Эрнест прислонился к обвалившейся покрытой плесенью стене. Он никогда не чувствовал такой усталости. У него болела спина, голова раскалывалась от обезвоживания.

Ему сказали, что все лица без гражданства должны обосноваться в указанном районе. Поэтому он собрался с силами и, спотыкаясь, зашел в магазин рядом с тюрьмой, где получил регистрационную карточку с напечатанным номером и печатью. Он официально стал резидентом в пределах отведенной зоны, где на все требовалось разрешение.

Разрешение продать его куртку, разрешение продать его «Ролекс», разрешение купить плошку риса. Они выдавались бессовестным евреем, Гойей, который каким-то образом завоевал доверие японцев.

Каким-то чудом Эрнесту разрешили заложить его «Ролекс» за сто новых фаби, выпущенных прояпонским правительством. На эти деньги он снял бамбуковую койку в углу лачуги, принадлежащей китайцу по имени Старый Лян. Мистер Шмидт, Голда и несколько его приятелей жили неподалеку, на улице Уорд-роуд.

– Учтивый тигр все равно остается тигром, – пробормотал старик, увидев Эрнеста. Он процитировал его слова, словно они что-то значили. У Голды были сильные перепады настроения, она то проклинала японцев, то заливалась слезами.