«Божественный Август» и его преемники. Сразу после кончины Августа он был объявлен официальным декретом сената «божественным Августом», с храмами, жрецами и обрядами – короче говоря, со всеми атрибутами выдающегося члена пантеона богов. После этого в провинциальных городах жрецами Августа, Augustales, стали назначать избранных из числа богатых вольноотпущенников – людей с краткой родословной, но с большим экономическим влиянием, то есть тех, кто с наслаждением шел в эту восхитительную и пышную западню – эту священническую должность, и кто таким образом становился горячим приверженцем имперского режима.

С 14 г. так по голосованию сената появились и другие боги – самый известный своей «святостью» «божественный Клавдий» («втащенный на небеса за крюк», как саркастически судачили о нем люди, вспоминая отравленного грибами Агриппу) и столь же «божественные» Веспасиан, Тит, Нерва и Траян. Их храмы и культы стали уникальнейшими в Риме. В базиликах и правительственных зданиях (praetoria), а также в залах магистратов по всей империи вокруг статуи императора стояла теперь целая «толпа» изваяний этих «божественных правителей» наряду со фигурами «гениев» самого правящего Адриана. Каждый тяжущийся в суде и каждый свидетель должен был теперь воскурять благовония на алтаре перед ними и приносить клятву «их божественности».

Интеллигентные люди, разумеется, воспринимали этих имперских «богов» совсем иначе, чем, например, Юпитера, но почитание, которое следовало оказывать им, представлялось как подтверждение верности великим принципам закона и порядка – именно на них покоилась громадная империя. Каждый хороший император наделялся правом ожидать подобной почести после своего достойного правления. «Полагаю, я становлюсь богом!» – пробормотал прагматичный Веспасиан на своем смертном одре. С другой стороны, отказ в обожествлении становился способом искоренения памяти о тиране; и Тиберий, Калигула, Нерон и Домициан так и не получили вожделенного фимиама[384].

Таким образом, государство продемонстрировало всем своим гражданам, сколь просто ввести новых богов в их сонм – даже при посредстве исключительно земных учреждений. Среди множества восточных богов, ворвавшихся в пантеон божеств Рима, было три или четыре особых существа, которые заняли выдающееся положение среди прочих; заметно выделялись культы Кибелы, Изиды, Сераписа и Митры. Имелась также чрезвычайно презираемая всеми секта христиан.

Архигаллус, жрец Кибелы

Культ Кибелы, Великой Матери. Культ Кибелы – старейший и наиболее признанный из всех культов иноземных богов. Ее почитание как Великой Матери пришло из Азии, а самый известный храм этой богини находился в Галатии[385], в городе Пессинус. В самый критический период войны с Ганнибалом, когда римское общество пребывало в смятении, римляне перенесли образ этой Великой Матери Пессинуса в Рим и возвели в честь ее храм на Палатине. После этого римские матроны воздавали ей честь на празднествах Мегалезии. Поклонение Кибеле, Великой Матери, несмотря на укоренение ее в сонме римских богов, сохранило все же нечто слишком оргиастическое и неиталийское. Повсюду в Риме можно было встретить группы ее жриц – корибантов, а также ее жрецов, Galli, безбородых тонкоголосых евнухов, исполнявших в ее честь дикие и шумные танцы под аккомпанемент барабанов, цимбал и труб.