Я сидела между мамой и папой, проводник между двумя электрическими цепями. Амелия, можешь передать маме зеленую фасоль? Амелия, налей папе стакан лимонада. Они не разговаривали друг с другом и ничего не ели, как и никто из нас.

— Итак, — жизнерадостно сказала я, — во время четвертого урока, когда был французский, Джефф Конгрю заказал пиццу, а учитель даже не заметил.

— Ты расскажешь мне, что случилось сегодня? — спросил отец.

Мама потупилась:

— Я и правда не хочу говорить об этом, Шон. С трудом пережила сегодняшний день.

Тишина легла на нас тяжелым покрывалом.

— Играем в домино, — сказала я.

Папа разрезал курицу на два аккуратных квадрата.

— Что ж, если ты мне не скажешь, наверное, я смогу все прочитать в завтрашней газете. Или же это появится в одиннадцатичасовых новостях…

Мама застучала вилкой о тарелку:

— Думаешь, мне легко?

— Думаешь, кому-то из нас легко?

— Как ты только мог?! — вспыхнула мама. — Как мог повести себя так, будто между нами все налаживается, а потом… потом это?

— Разница между мной и тобой, Шарлотта, в том, что я никогда не действую.

— Это была пепперони, — заявила я.

Они оба повернулись ко мне.

— Что? — спросил папа.

— Не важно, — буркнула я.

Как и я.