Большинство исследователей сейчас выступает за более широкий, лишенный односторонности подход к проблеме, и они в целом правы. И все же, на наш взгляд, было бы неверно все заблуждения переводить на счет решительных противников мелодраматического в искусстве, а за их оппонентами признать всю полноту истины. В позиции первых есть своя положительная черта: неприятие всего второсортного в искусстве, как бы оно ни называлось и откуда бы ни возникало. Между тем, в рассуждениях вторых вопрос об «издержках», сопровождающих процесс вхождения мелодраматического в наше искусство, затрагивается весьма редко. За разговорами о перспективах развития мелодраматического начала в искусстве, о бесспорных и значительных эстетических потенциях, заложенных в нем, невольно упускается из виду, какие типы мелодрам порождаются ходом самой жизни и являются выражением нового содержания, а какие лишь многократно репродуцируют старое, причем нередко в малохудожественной, ремесленнической форме.

В отношении к мелодраматическому в искусстве иногда возникают явные парадоксы. С одной стороны, широкая общественность, пресса энергично протестуют, например, против проникновения в декоративно-прикладное искусство, а через него – в наш быт таких атрибутов дешевого мелодраматизма, как кошечки, собачки, слащавые изображения всенародно любимого поэта, заменившие дореволюционных ангелочков, и т. п. С другой стороны, некоторые теоретики искусства проявляют вызывающую удивление терпимость по отношению к мелодраматическому в дурном смысле[458].

Таким образом, отношение к мелодраматическому в искусстве должно быть сугубо конкретным и диалектичным. Было бы ошибкой замечать лишь его негативные проявления. Но, с другой стороны, расширение объема понятия «мелодраматическое» за счет включения в него позитивных художественных ценностей не должно обернуться амнистией всему художественно неполноценному, посредственному в этой области.

Третье, не до конца еще преодоленное, препятствие, мешающее глубже проникнуть в сущность мелодраматического, на наш взгляд, таково. С позиций художника мелодраматическое начало обычно характеризуется как своеобразная творческая манера, соответствующая субъективным вкусам и устремлениям данного автора или авторов. В перцептивном плане мелодраматическое искусство есть такой художественный продукт, который вызван к жизни специфическими потребностями и интересами определенной части потребителей искусства и который способен удовлетворить эти потребности и интересы. Таким образом, мелодраматическое начало в искусстве сводится к воплощению определенного строя чувств (с одной стороны, творческого субъекта, с другой – массового реципиента). Конечно, социальная детерминированность того и другого подразумевается сама собой. Но при этом все же упускается из виду другая, гносеологическая сторона вопроса: есть ли у художественно-мелодраматического реальный предмет отображения? Существует ли в самой жизни такое содержание, которое можно назвать мелодраматическим и которому адекватен именно такой, а не иной способ обработки, подачи и восприятия?