Они возвращаются в гостиную, где Аля курит и смотрит телевизор. Еще выпивают, Лера начинает рассказывать, как славно отдохнули они с Алей в Бразилии, купались, загорали, одни, без мужиков, благодать. Аля изредка вставляет реплики, но видно – заглавную роль в их отношениях играет Лера. Попутно Косте сообщается, что их матери – родные сестры. У Али свой бизнес, туристическая фирма, известная в Москве, вот они и пользуются возможностью путешествовать. Генрих редко ездит, безумно занят, опять же выборы в это воскресенье, на него многое легло. Леру отпускает одну охотно, не ворчит и не перечит, золотой муж, Аля же у нас девушка свободная, ей кататься никто и ничто не мешает, тем паче возит группы.

– А как же бойфренд, неужели спокойно реагирует на частые отлучки, не ревнует? – Костя в упор глядит на Алю. Виски делает свое дело.

– А нету никакого бойфренда, – выдерживает взгляд Аля. – Выгнала. Он решил, что у меня контора Кука, можно мной пользоваться. Терпеть не могу мужиков-прихлебаев… А вы-то чем в вашей Америке занимаетесь? – по-простому, без всяких антимоний.

– А ничем не занимаюсь. Жизнь прожигаю, – Косте охота ваньку повалять. А и впрямь, чем он занимается…

– Ладно, не выдумывайте. С виду вы солидный, положительный, Лера говорит, богатый. Наверное, бизнес свой имеете.

– Внешность обманчива, Алечка. На самом деле я прощелыга, пьяница и бабник. Деньги, впрочем, имеются. Вот и резвлюсь.

– Не хотите рассказывать, не надо. Лерка, ну где твой муж? Я есть хочу.

– Сейчас позвоню… – набирает номер по мобильнику. – Мой дорогой, компания в сборе, а… Сам вызывает? Извини, все, садимся без тебя. Ох, эта служба… Все, господа, Генриха не ждем.

Они переходят в помещение, примыкающее к кухне, устраиваются у овального, напоминающего барную стойку, стола на высоких кожаных стульях с вертящимися сиденьями, Лера начинает метать из холодильника на стол закуски, объявив, что на горячее будет запеченная в сметане форель. Выпивают еще, Аля обильно мажет маслом хлеб, кладет густой слой паюсной икры, передает Косте (давненько не пробовал он паюсную икру, последний раз в знаменитом ресторане Петросяна в Манхэттене, стоила чудовищно дорого, ужинал там с Наташей), делает такой же бутерброд себе.

– Ну, Костя, расскажите нам о вашей замечательной Америке, в фиалковых глазах искорки-смешинки.

Звучит нарочито, с уничижительным оттенком. Он, верный себе, мигом щетинится, хотя и растягивает губы в улыбке.

– Ну, что сказать вам… Потихоньку загнивает Америка, но больно запах гниения приятный.

– Я бы у вас не смогла жить, – смешинки куда-то деваются, взгляд Али демонстрирует степень отчуждения. Другого ответа она, похоже, и не ожидала.