Утром ночной бред обернулся явью. Еще до врачебного обхода сестричка Анечка — сама доброта и руки золотые — делая укол, шепнула.

— Сегодня за тобой придут. Домой поедешь.

Даша так дернулась, что игла выскочила из вены, а с курносого носа медсестры слетели очки. Другая бы на месте Анечки выдала поток бранных слов, а та только ойкнула, ввела до капли раствор в вену, и уже потом стала водружать на нос свою оптику.

— Ты что испугалась? Ты что‑нибудь вспомнила?

— А кто за мной приедет? — через силу выдавила Даша.

— А я почем знаю? Муж, наверное. В раздевалке говорили. Только ты меня не выдавай. Я тебя ни о чем не предупреждала. Поняла? Ну что молчишь‑то?

— Поняла.

— Я еще говорят, память потеряла, — донеслось из коридора. — Психованная, конечно, но все понимает. Я‑то думаю, она как раз лишнее помнит. Помнит и боится, — жаловалась кому‑то Анечка.

До прихода лечащего врача Даша пережила страшные минуты. Какой еще муж? Если кто‑то решил назваться ее мужем, это, значит, бандитам стало известно ее местоприбывание, и они нашли простейший способ до нее добраться. Или здесь в больнице тоже все купленные? "Я не поеду — решила Даша. — Я буду кричать." Как на грех разболелась голова. Иногда ей приходилось играть головную боль — только чтоб отстали, а теперь словно кошки вцепились в затылок, свора драных когтистых кошек, будь они прокляты!

Именно головная боль помешала Даше сочинить первую фразу, упреждающую фразу, которую она скажет лечащему врачу. Клара Антоновна взяла ее за руку, и, когда Даша спросонья начала лепить все подряд: "Я вот что хочу сказать… я против, я не хочу… категорически…", она перебила ее нарочито четко:

— Успокойся, Варя. Видишь, мы знаем, как тебя зовут. Все твои страхи позади. Сегодня мы готовим тебя к выписке. Поедешь домой.

— А кто за мной приедет? — Даша с трудом заставила себя не спрятаться с головой под одеяло.

— Как — кто? Родители. Мать уже была здесь ночью, но будить тебя не стали.

5

5

Вот как все было… Приехала чета Соткиных, отец и мать. Пока оформляли документы, Даша сидела на койке, ждала. Тело было тяжелым, как колода, все время потели ладони и сердце вдруг ни с того, ни с сего начинало стучать набатно — бух–бух, но сознание было спокойным. Она ничего не помнит — и все, в такую игру только идиот не сыграет.

В раздевалке Марина бросилась к дочери — помогать, но та отстранилась — я сама. Марина покорно отошла к окну, а потом и вовсе отвернулась, чтоб не смущать больную. На выходе из раздевалки их ждал Виктор Игоревич. Даше в голову не пришло, что она должна знать этого человека, поэтому ничего не надо было играть, она прошла мимо "отца" с равнодушным лицом. Виктор Игоревич смутился, испуганно посмотрел на Марину. Та расширила глаза — я же тебя предупреждала!