Частый аргумент против Савушкиной – это то, что она следует в фарватере Бродского. Рискну утверждать, что нет более равнодушного к его творчеству русского поэта, чем Нина Савушкина. Даже в самых ее, казалось бы, «бродских» по ритмике стихах мы наталкиваемся на невозможные у поэта-лауреата, чисто савушкинские ходы («Будь неладна любовь – она пожирает детство» или «Разъяснит природа тебе любезно, что горизонтальной бывает бездна»).
Когда-то, лет 15 тому назад, в «Книжном обозрении» известный «огоньковский» критик процитировала наивное и забавное письмо одной питерской поэтессы, в котором говорилось буквально следующее: «Считается, что Нина Савушкина достигла уровня Ахматовой». Такие фразы сильно подставляют поэта, ведь поэт не спортсмен, ставящий рекорды. И как измерить этот уровень? Где эти абсолютные единицы? Если их нет, то любой графоман ценен не меньше классика. Если они есть (а они есть, потому что искусство иерархично, как бы ни выделывались постмодернисты и просто шуты гороховые от поэзии), то не смешно ли сравнивать Ахматову и мало кому известную Савушкину? Не думаю, что Савушкину стоит сравнивать именно с Ахматовой (не вижу явных параллелей), но сейчас мне уже не кажется, что это несравнимые величины. Потому что самый неприемлемый критерий, по которому мог бы быть оценен автор «Прощания с февралем», – это степень известности, а единственно верный – степень наслаждения и боли от ее прекрасных, горьких, беспощадных в своей точности, наивных и в то же время беспредельно глубоких стихов.
Об одном стихотворении Александра Гуревича
Об одном стихотворении Александра Гуревича
Александр Гуревич умер год назад.[32] Незадолго до этого вышла его последняя книга стихов и переводов – «К исходной точке». Книга эта во всех отношениях замечательна, потому что автор ее был яркой личностью и значительным поэтом. Несколько вечеров, посвященных Гуревичу, прошли с успехом. Я имею в виду то, что залы на 50-60 мест заполнялись до отказа, а это сейчас может говорить о серьезном интересе к поэту. Точнее, об интересе серьезной публики, потому что остальная удовлетворяет свои культурные потребности каким-то другим способом.
Впрочем, не думаю, что об этом стоит печалиться. В статье «О назначении поэта» Блок справедливо заметил, что «сущность поэзии, как всякого искусства, неизменна; то или иное отношение людей к поэзии в конце концов безразлично». И вправду, хорошие стихи не станут хуже оттого, что кто-то их не прочитал.
Поэзия А. Гуревича, без сомнения, относится к высокому искусству и по мастерству, и по искренности, и по глубине. И она заслуживает не только общих (пускай и восторженных) оценок, но и детального изучения. Поэтому я остановлюсь на одном (первом) стихотворении в книге с нескромным намерением не остаться голословным в своих эмоциях.