Когда неверные в Мекке казнили Хубайба, Посланник, находившийся в мединской мечети, видел это и рассказал сподвижникам, что с ним сделали.

Господь снял завесу с глаз Хубайба, он увидел Посланника и воскликнул: «Мир тебе!» – и Господь привёл Посланника услышать его приветствие и дал возможность Хубайбу услышать ответ Посланника.

Итак, то, что Посланник в Медине увидел Хубайба в Мекке, было несомненным чудом, и то, что Хубайб в Мекке увидел Посланника в Медине, также было необычным делом.

Точно так же не вносит различий [между му'джизат и карамат] разнесённость происходящего во времени или в пространстве – ведь чудо Хубайба (карамат) было явлено, когда он находился далеко от Посланника; а в более поздние времена чудеса являли те, кто был разделён с Посланником во времени. Вот ясное различие и наглядное подтверждение того, что чудеса святых (карамат) не могут входить в противоречие с пророческим чудом (и'джаз).

Карамат не даются, пока человек не испытан на истинность тем, кто являл му'джизат, и они не посылаются никому, кроме благочестивых верующих, которые выдержали такое испытание. Карамат мусульман – это то же, что и му'джизат [чрезвычайное деяние] Посланника, ведь его закон действует постоянно, и потому его подтверждение (худжжат) также постоянно. Святые – свидетели истинности пророческой миссии, и невозможно, чтобы чудо (карамат) было явлено неверным (бигана).

Здесь уместно привести случай с Ибрахимом Хаввасом.

Ибрахим рассказывал:

Как обычно, я ушёл в пустыню в состоянии отрешённости от мирского (таджрид). Когда я прошёл немного, появился человек и попросил разрешения сопровождать меня. Я взглянул на него и ощутил неприязнь. Он сказал мне: – О Ибрахим, не сердись. Я христианин, принадлежу к сабеям. Я явился из теснин Рума в надежде побыть с тобой. Когда я узнал, что он – неверный, внутренняя невозмутимость вернулась ко мне, и я ощутил, что могу принять его как своего спутника и исполнить свой долг по отношению к нему. Я сказал: – О монах, боюсь, что ты будешь страдать от отсутствия мяса и питья, ведь у меня с собой ничего нет. – О Ибрахим, – сказал он, – твои обычаи всем хорошо известны, так что нет причин беспокоиться о мясе и питье. Я удивился его твёрдости и принял его в попутчики, чтобы испытать его. Мы шли семь дней и ночей и истомились жаждой. Наконец он остановился и воскликнул: – О Ибрахим, всюду тебе воздают хвалу! Дозволь же мне увидеть, каковы преимущества близости (густахиха) у тебя при этом дворе [то есть насколько ты приближён к Господу], а то я не могу больше терпеть. Я преклонил голову к земле и воскликнул: – О Господи, не посрами меня перед неверным, который хорошо думает обо мне! Подняв голову, я увидел блюдо, на котором было два хлеба и две чашки воды. Мы поели, попили и продолжили путь. Прошло ещё семь дней, и я решил испытать, будет ли монах вновь просить у меня свидетельства. Я сказал: – О монах, теперь твоя очередь. Позволь мне увидеть плоды твоего духовного борения. Он преклонил голову к земле и что-то прошептал. Немедленно появилось блюдо с четырьмя хлебами и четырьмя чашками воды. Я был поражён и раздосадован, разочаровавшись в своём состоянии. Я сказал: – Вот что явилось ради неверного! Как я могу есть или пить это? Он пригласил меня отведать, но я отказался, сказав: – Ты недостоин этого, это не соответствует твоему духовному состоянию. Я не могу воспринять это как чудо (карзмат) – ведь чудеса не ниспосылаются неверным. Я не могу воспринять это и как пожертвование (ма'унат) от тебя, не заподозрив тебя в обмане. Он сказал: – Отведай, о Ибрахим! Тебе дарована двойная радость: от моего обращения в ислам [и он произнёс формулу исповедания веры] и от великой чести, которой Господь удостоил тебя. – Как так? – спросил я. Он ответил: – Я не имею власти являть чудеса, но стыд перед тобой заставил меня преклонить голову к земле и испросить у Господа два хлеба и две чашки воды, если религия Мухаммада истинна, и ещё два хлеба и две чашки воды, если Ибрахим Хаввас – один из Божьих святых. После этого Ибрахим поел и попил, а бывший монах впоследствии достиг высокого чина в исламе.