— Что с тобой? — повторила Майя, глядя на него с укоризной — как мать, как сестра, черт возьми, может быть, даже и как жена, но не так, как женщина, которая по-настоящему любит.

— Ничего, все в порядке, — ответил ей Виктор и изобразил на своем лице улыбку. — Выпьем, что ли?

— Давай, выпьем, — с готовностью согласилась Майя и, почувствовав, что сделала пока достаточно, чтобы снять с себя бремя ответственности за мужа и за свою честь, весело зашагала в комнату.

Но вот парадокс. То, что приносило такое огромное беспокойство Виктору, делая его жизнь временами просто невыносимой, казалось совершеннейшей глупостью Майе. Она и понять-то не могла, как можно придавать значение простому факту, формальности. Разве после чего-нибудь такого она будет хуже относиться к своему мужу, меньше любить его? Вот уж наоборот. Скорее именно его страх, его беспомощные малодушные переживания, столь унизительные для обоих, отталкивают ее от него. Чем больше трусливый супруг боится, тем больше оснований для страха у него появляется, это уж точно. Пока же, за год с лишним замужества, Майя ни разу не изменила ему. Нет-нет, вовсе не потому, что была слишком уж строгих, усвоенных с детства или выученных в самостоятельном возрасте правил. Просто она не страдала по этому поводу, да и случая в общем-то не представлялось. Да и как он может представиться, случай? Работа, потом готовка, стирка, магазины, кино, телевизор… Ведь это так принято сейчас — говорить о круговых бесконечных изменах, о теперешней морали, такой короткой, что ею нельзя даже и срам прикрыть — то ли дело было раньше: длинные, свисающие до пят одежды, металлические пояса и оригинальные замочки для легкомысленных жен. Теперь же джинсы в обтяжку, а юбки такие, что грех смотреть. На Майе, к слову, была именно такая юбка… И все-таки пока, уж так получалось, что грех — если это можно назвать грехом — не прилипал к Майе. А телефон Орлову она дала просто так, не раздумывая, а если и думала мельком, то лишь о том, что он как-нибудь развлечет ее своим внеочередным чрезвычайным звонком в какой-нибудь особенно нудный рабочий час, может быть, пригласит куда-нибудь повеселиться. Что убудет у ее супруга? И вообще не напоминает ли позиция ее муженька в этом вопросе мучения скопидома-книжника, собравшего в своем доме отличную библиотеку, ревностно охраняющего ее от читателей и — не читающего! Напоминает, конечно же. И еще как…

Но не до подобных размышлений — увы — было Виктору-2, не понимал он ничего этого, не верил, страшная неопределенность грызла его, мучила, не давала покоя. Никакой определенности не было, ну никакой, во всем обманывала его Майя — даже, казалось, в том, что была возмутительно, неприлично здорова…