МОМЕНТО МОРИ

(Помни о смерти)

Казнящий нас, да будешь ты наказан.

Дарящий боль, ты сам ее вкуси.

— Все упорствуешь. Нехорошо. Наверное, презираешь меня. Тоже не стоит. Какие еще пакостные мыслишки могут плутать в твоей бестолочной голове? Брось обижаться. Мы ведь с тобой сугубо по-человечески. Гуманно. Слышишь? Совсем как старики с отбившимися отпрысками. Но ты подумай: мне приказано не щадить тебя. Понимаешь? Вдумайся, если мозги твои имеют еще некоторую твердость. А я? Я только постебал тебя для острастки, чтобы дошло, что имеешь дело с людьми серьезными, не оставляющими слов для корзины будущего. Но ты на что-то надеешься, раз упорствуешь. Или на снисходительность моих боссов, или на что-то еще. Напрасно.

Говорящий неторопливо бубнил страшные по смыслу слова, старателыю выковыривал скальпелем грязь из-под ногтей. Ему доставляло видимое удовольствие внушать ужас к собственной персоне, к нелегкому труду, который он производил посредством двух безобразных типов.

Сырое вонючее помещение, в котором они находились, было без окон. Застоявшаяся влага грязно конденсировалась в крупные капли, собиралась на потолке, шумно шлепалась на выщербленный бетонный пол. Мрачность серого помещения с липкими бетонными стенами дополнялась жалким видом жертвы и резко контрастирующим блеском холеного, но неопрятного палача.

— Я не торопил время. Давал возможность задуматься, хорошенько прочувствовать создавшееся положение для твоего упрямого тела. Не гоню события и сейчас. Но, наверное, тебе нравится быть пытаемым. Думай, пока я говорю. Желаешь, мы сполна удовлетворим твою похоть. Шесть пунктов программы пройдено.

Вялый, скрипящий голос, переходивший на визжащий шепот, давил, выматывал последние душевные силы. Полумрак сырости и вони, скопившейся в гнилостном подземелье подвала, не давал возможности полностью вздохнуть и только полнее создавал чувство безнадежности и отчаяния.

— Помер бы спокойно. Почивал бы в том мире. Там неплохо. Там не бьют. Смерть — тот же рай. Никаких мук: ни душевных, ни телесных. Полный глубокий сон. Сон на всю вечность. Чем не рай? Кто докажет, что смерть, небытие — не рай? Кто опровергнет существующую истину?

Сидевший не смотрел на висящего, распятого на веревках узника. Ковырял нудно под ногтями, в зубах, выжидал время, что-то раздумывал.

Лицо обыкновенного ублюдка, какие получаются из трусов, неудачников, озлобленных на все и вся. Для которых мерка справедливой жизни — это, когда у них все хорошо.

Наполовину лысый, глаза навыкате, с застывшим взглядом доисторического пресмыкающегося, дряблая болезненная кожа лице с гнойными прыщиками. Отталкивающий своей внешностью тип, на которым нагло и настойчиво претендует на место в кругу избранных, держащийся за это место всеми возможными и невозможными средствами.