– Где вы там? – раздался из гостиной слабый крик.

– Скончался, – повторил Разбой. – Так, Гашиш?

– Царствие небесное, – оскалился худой и залпом осушил стакан.

– Так, Ярик? – повернулся Костя к бывшему однокласснику.

Ярослав пялился на него, открыв рот.

– Так? – с нажимом переспросил Разбой.

– Да, – согласился Ярослав. Он понял, кто настучал чеченам про местонахождение «минотавров». И почему на Залееве нет ни царапины.

– Ну, тогда нам и спешить некуда. Садись, Ярик, помянем Фанушку.

Они сели за стол и молча выпили бутылку. Фан умирал полтора часа. И все время кричал, умудряясь оставаться в сознании:

– Пидорасы! Суки! Где вы? Пидорасы! Найду! Найду вас! Слышишь, хирург? Из-под земли достану!

Ярославу хотелось заткнуть уши. Вместо этого он стал думать о подарке Фана, о надписи на плите. О слове «доктор», заключенном в презрительные кавычки.

– Это тебе за кавычки, – процедил Ярослав.

Крики смолкли в четыре утра. Они подождали еще полчаса и вернулись в гостиную. Кудрявцев констатировал смерть.

– Дальше что? – спросил он Разбоя.

– О том, что Фан умер, знать не должны. Скажем, он за границу полетел, а меня оставил за главного. Пока.

– Всплывет же, – усомнился Гашиш.

– Не всплывет, – криво улыбнулся Разбой, – мы к нему груз привяжем потяжелее и в карьер бросим. Чтоб не всплыл.

Бандиты захихикали, а Ярослав снял с каминной полки золотой портсигар и сунул за пазуху.

Кудрявцев отхлебнул из фляги, откашлялся.