Что-то ждало Ярослава внизу.

Рот скрылся под почвой, следом исчез нос. Вытаращенные глаза посмотрели на плиту.

Доктор перестал сопротивляться.

Он заставил себя вспомнить тринадцатилетнего мальчика, которому когда-то пришил пальцы. Словно этот образ помог бы ему там, куда отправлялся. Оправдал бы его.

Могила нетерпеливо рванула, и земля сомкнулась над темечком Ярослава. Некоторое время она пульсировала, проталкивая добычу в свои червивые недра, а потом все стихло.

Завелся автомобиль, вспыхнули фары – и оранжевый свет озарил умиротворенное лицо на фотографии.

Паутина

Паутина

В шесть часов Полина Проскудина, как обычно, поднялась на холм, чтобы сделать пару звонков. Пока она шла по бетонным ступенькам, телефон завибрировал: закапали сообщения. Три пропущенных от Кати, один – от юриста.

– Да никуда я не денусь, – пробормотала Полина.

Холм венчала гаубица времен Второй мировой. Отсюда открывался прекрасный обзор на поселок, трассу и пригородные поля. Вдали возвышались панельные девятиэтажки. Над пустырями кочевали свинцовые тучи. Синоптики обещали дождь.

Полина подстелила пуховый платок и села на скамью у пушки. Ветер обдувал голые икры. Выходя из дома, она не тревожилась об имидже. Затрапезный халат поверх свитера и обрезанных джинсов, шерстяные носки. Все равно никто не увидит, разве что редкие водители машин проводят беглым взглядом неприметную женщину на холме. Полина поболтала в воздухе мокасинами. Ноги она не брила с зимы.

– Привет, заяц.

– Ох, мамочка, я волновалась.

– Все в порядке?

– У нас – да. А у тебя? Телефон так и не ловит?

– Ни черточки.

– Это знак, мам.

В трубке хныкнул шестимесячный Леша.

– Внук негодует, – улыбнулась Полина.